Кабаре

– Слушай, приди, пожалуйста, в себя. – Ринка с досадой потирает царапину на лбу. – Прямо неловко рядом с тобой находиться…

– И не находись, – говорю. – Опасно. Слушай, поклянись, что никогда не прикоснешься к наркотикам.

– Это ты к чему? – Ринка пятится. – Марина, о чем ты?

– Ты дожна не позволить моим аналогиям сбыться. – шепчу горячо, с силой хватая Ринку за плечо. – Лайза Минелли, которую я все время на тебя вешаю, чуть не погибла от наркотиков, попросту поехала от них крышей, и еле вылечилась. А еще мне надо поговорить с Передвижным. Нет, мне он не поверит… Ты поговори! Пойди, спроси, не вешали ли кого-нибудь по его приказу. А если вешали, – сама уже понимаю, какую несусветную чушь несу, плюхаюсь на постель, сжимаю пальцами виски, чтоб прояснить мысли, договариваю устало. – Если вешали, скажи: пусть опасается родни повешенного… Я совсем дура, да, Рин? Риночка, просто понимаешь, у меня ведь всю жизнь последнее время так. Ну, то есть, я знаю – или всю жизнь, или последнее время, я знаю. Но это не важно. Важно, что они – сбываюстя. Только человека с какой-нибудь исторической личностью сравню – а зачем сравниваю, столько раз ведь обещала себе не сравнивать?! – как он пытается погибнуть именно так, как тот, с кем сравнивали,погиб. Пытается? О! Что я говорю! Уже не пытается! Уже – погибает. Димка ведь умер. На самом деле и на самом деле, как Михаэлос. Риночка!

– Не выдумывай, – Ринка, наконец, решает, что настал благоприятный момент и сообщает, зачем со мной нянчится. – Слушай, я понимаю, что сейчас не время… Но ты же вроде пришла уже в себя… В общем, расскажи мне о вашей последней встрече. Что он говорил? Вспоминал про меня?

Ах вот что тебя, девочка, интересует. Нам не важно, кто побиг, и как погиб, нам важно в чью честь он это сделал…

– Нет. – и не думаю проявлять снисходительность. – Не вспоминал. И про меня не вспоминал. Про Мадам твердил. Говорил, чтоб я сходила в ее клуб.

– Как-то это подозрительно… И меня тоже все к этой Мадам заманивал. Даже план проезда к ней нарисовал. И флаер дал на две персоны, чтоб, если в Киеве когда-нибудь скучать буду, туда зашла… Я еще подкалывала тогда, мол „что, на полставки к Мадам рекламным агентом устроился?” Но то давно было и в мирные времена. А тут перед смертью, всерьёз. – Ринка говорила, похоже, сама с собой. Когда хочешь в чем-то разобраться – проговаривать мысли вслух очень полезно для систематизации.

– Слушай! – меня вдруг осеняет. – А ведь это, похоже, было его последнее желание. Ну, чтоб я к Мадам погадать сходила. Вот такие вот ответные оккультные выпады… Я его – сбываемостью аналогий, он меня – гадалкою. Выходит, я должна пойти? Вдруг гадание откроет что-то важное… А может, Мадам – медиум? Может, Димка знал, что у Мадам имеется котакт с духами. Может, он знал, что сможет продолжить общение с миром живых через неё…

– Бред какой! – вскакивает Ринка, внезапно раскрасневшись. – Какое идиотское последнее желание! Все в его стиле! Не ходи. Знаешь, я сколько ни гадала, у каких суперведьм на приемах ни бывала – все сплошной бред. Ни разу никакой конкретики не сказали, а общих слов в виде лапши на уши понавешали. Черти что!

– Ты же веришь в гадания? – напоминаю осторожно.

– Верю. В сам процесс гадания – не в результат. Нервы успокаивает, время помогает это, ну.. скоротать.

– Пусть это бред, – соглашаюсь. – Но я туда пойду. Димка просил сходить – значит, пойду. На сколько задерживают выезд? Так у меня еще целая неделя впереди. Давай свой план и флаера…

Мне моментально легчает. Жизнь снова на какое-то время обретает смысл. Нет, никаких надежд на гадание не возлагаю. Боюсь его даже, нервничаю… Но подозреваю, что этим своим походом хоть как-то, хоть частично искуплю вину. Своей мистикой я сломала Димкину жизнь, а значит, безропотно приму любые его мистифицирования.

* * *

К ужину собрался уже весь коллектив. Выражали соболезнования, отправлялись на беседу с Никифоровичем, возвращалсиь мрачные и подозрительные, снова выражали соболезнования, потом шептались между собой и выражали соболезнования уже повеселее. В ресторане, правда, пока держались сдержанно и скромно. С расспросами не лезли, дурацкими своими подбадриваниями пока не занимались…

– Похороны послезавтра,– сообщает Зинаида. – Администрация тура взяла все на себя. Вернее, я на них все взяла. Ну, на администрацию…

Я благодарно киваю, понимая, что вообще-то сама должна была бы заниматься всеми хлопотами… Сил нет. Совсем.

– Вот после похорон и пойдём к Мадам, – неожиданно заявляет Рина. – Что ты так смотришь? Думаешь, я тебя одну отпущу? Чтоб тебе там мозги запудрии и ты крышей поехала? Нет. Пойду с тобой. Тоже, может, хочу, чтобы мне знаменитая Мадам погадала. И потом, интересно ведь, что Димка имел в виду… Он мне ведь тоже самое говорил, понимаешь?

– О чем речь? – строго спрашивает Зинаида.

– Мы с Мариной пойдем выполнять последнюю волю Димочки. – будто всю жизнь ожидала этого вопроса, тараторит Рина. – Он просил, чтоб мы зашли в клуб к гадалке. Вроде как, она нам что-то суперинтересное сообщить должна.