Кабаре

Автобус раскалился. Запахло разгоряченными телами. Вредоносные выхлопные газы просачивались в открытые окна и смешивались с испарениями, исходившими от некоторых пассажиров, которые развели огонь, чтобы сварить мясо или поджарить кусочки баранины. Блеяние овец и ягнят, гоготание гусей, напевная арабская речь моих попутчиков — все это завораживало и смахивало на сон. Окунувшись в жару и духоту, я вдруг услышала другие голоса, доносившиеся откуда-то издалека.

— Почему именно она?

— Ты знаешь, почему. Потому что мадам Йо-Йо никогда не ошибается.

— Ха! Опять эти гадалки! Откуда им знать? Кстати, а как же я?

— В наших отношениях ничего не изменится, поверь мне. Ты же знаешь, что мы всегда будем вместе.

Я заснула. Мы встали очень рано, к тому же я не высыпалась с тех пор, как уехала из дома. Через несколько часов я проснулась, и оказалось, что автобус сломался. До порта было далеко, до пирамид тоже. Мы словно попали на необитаемый остров. Шофер сидел на обочине и варил зеленый чай. Какой-то мужчина привязал свою буйволицу в тени и доил ее в ведро. Моя соседка протянула мне кусок сочного арбуза и улыбнулась беззубой улыбкой. Я приняла угощение с искренней признательностью. Соседка тоже смаковала арбуз, звучно выковыривая семечки. Вокруг, как перегревшиеся мухи, расселись остальные пассажиры. Между ними пристроились куры. Чревовещатель по-прежнему сидел на своем месте, через ряд от меня. На лбу и над верхней губой застыли капельки пота. В багажном отделении подозрительно молчал Малько.

Ни пирамид, ни Сфинкса мы так и не увидели. Наш автобус проторчал на обочине весь день, до позднего вечера. На закате мимо нас проехали шикарные пассажиры первого и второго класса. Они возвращались в порт. Через некоторое время какой-то автобус подобрал нас и отвез на корабль, чтобы мы не опоздали к отплытию. Всю обратную дорогу чревовещатель сидел рядом со мной. Мы молчали.

Когда мы подпрыгивали на понтоне, а «Святая Доменика» уже готовилась поднять якорь, я повернулась к толстяку-коротышке и сказала:

— Я никогда ни на что не соглашаюсь, не посоветовавшись с моим попугаем.

И ушла, не дождавшись ответа.

Глава 19

Кульминация круиза была позади, и корабль плыл обратно в Чивитавеккья. Хотелось домой, пассажиры первых двух классов и экипаж предвкушали возвращение. У третьего класса было совсем иное настроение. Разочарование и грусть висели над палубой, как туча. Нас лишили смысла всего путешествия. Наиболее мнительные из пассажиров тайком перешептывались по углам. Все были угнетены и подавлены.

Дальше — и того хуже. Рула Ардженти подхватила дизентерию, и в антисанитарных условиях нижней палубы болезнь распространилась со скоростью лесного пожара. В нескончаемой очереди, выстроившейся перед единственным туалетом, который очень быстро переполнился, обсуждали причину эпидемии.

— Это все лимонная водичка, которую мы выпили на стоянке, — уверяла Фантазия Спига, пытаясь сдержать нараставшее внутри нее неминуемое извержение.

— Нет, это тушеный цыпленок, которого приготовили в автобусе, — возразил Неро Пупа. — Не нужно было его есть.

— Молоко буйволицы, — считала Николетта Беллини. — Во всем виновато это дьявольское животное.

Каким-то чудом мне удалось не заразиться, и я постаралась провести весь день на палубе с шезлонгами, надеясь, что морской бриз сдует микробов к берегу.

Рядом постоянно находился чревовещатель, впервые без чемодана. Видимо, его кукла перегрелась в багажном отделении автобуса и теперь приходила в себя в каюте, с влажным полотенцем на лбу.

Не знаю, как так получилось, но мы превратились в неразлучную пару. Без всякого умысла гуляли по палубе след в след. Не сговариваясь, выбирали для отдыха одну и ту же скамейку, одну и ту же тень под навесом. В море нас привлекали одни и те же картины. Чревовещатель убирал с моего лица растрепавшиеся пряди волос. Я стряхивала пылинки с воротника его матросского костюма и ловила его улетавший парик.

Однажды возле капитанского мостика мы повстречали капитана, и чревовещатель представил меня как Фреду Кастро, свою невесту. Я не удивилась.

Потребности разговаривать у нас не возникало. Нам было так же легко друг с другом, как людям, прожившим вместе много-много лет. Они знают друг о друге абсолютно все и снисходительно улыбаются бородатым анекдотам. Понимают всё без слов. И угадывают присутствие друг друга не глядя: по запаху, звуку шагов и натяжению невидимых струн, связывающих их. Впрочем, тут мы ошибались, потому что были чужими.

Оглядываясь назад, я не нахожу в чревовещателе ничего привлекательного. В Альберто, как я теперь буду его называть. Но тогда я еще не знала, что такое привлекательность. Ничего подобного я раньше не чувствовала. Конечно, Эрнесто Порчино меня не привлекал, просто его тело вызывало во мне естественное любопытство. А в случае с Альберто я верила в судьбу. Полностью доверилась маме. Они видела мое будущее с чревовещателем. Вероятнее всего, именно с этим.