Каббала

Замечательно в этой связи то, что учения об оккультных силах, заключенных в словах и именах, излагаются в свете платонистической философии⁵⁵. И лишь в пределах двенадцати чисел во Второй книге достаточно подробно рассматривается каббалистическая система, но это осталось главным источником сведений по оккультизму до сегодняшнего дня⁵⁶. Наиболее важные сведения собраны в Третьей книге, посвященной теологии и доктринам, преимущественно каббалистическим, относительно ангелов, демонов и душ людей, но всюду, где можно, с параллелями из классической мифологии. Так, Эйн-Соф отождествляется с Ночью Орфея, а каббалистический Самаэль с Тифоном. Десять сфирот описываются как облачения, инструменты или образцы Архетипа, оказывающего влияние на все тварные вещи сверху донизу по определенному иерархическому порядку.

Было бы нецелесообразно пытаться здесь дать суммарный перечень всех предписаний, а таблицы перестановок, демонстрирующие экстракции из ангельских имен, потребовали бы сложнейших диаграмм для иллюстрации. Моя же задача не иллюстрировать, а с возможной полнотой описать характер изложения Агриппы, который преимущественно поглощен темой так называемой практической магии и лишь слегка касается теософской литературы. Но это не принесло ему удовлетворения, и, прежде чем его тревожная жизнь подошла к трагическому концу, он написал, что каббалистическое искусство, которое он «со всей прилежностью и тщанием пытался открыть», оказалось не более чем «напыщенным суеверием», что все его тайны «надерганы из Священного Писания», а игра с аналогиями на поверку оказывается мыльным пузырем. Что касается пресловутых чудес, совершаемых при его практическом применении, то, по его мнению, не найдется глупца, готового поверить во все эти силы. Словом, «Каббала евреев не более чем пагубное суеверие, при помощи коего они ради своего удовольствия собирают, разделяют и переставляют слова, имена и буквы Писания; и творя одно из другого, разрывают связи истины». То, что евреи сделали с писаниями Ветхого Завета, с греческими памятниками христианства сделали орфиты, гностики и валентиниане, создавшие греческую Каббалу подобно тому, как позднее и с латинскими буквами поступал монах Рабанус.

Думаю, и современный автор едва ли изложил бы свою позицию более ясно, однако главная ее ценность для нас в том, что в ней со всей определенностью продемонстрирована ограниченность Агриппы в плане знания Каббалы. Он был знаком лишь с ее практической областью, и только с ней. Агриппа выдвигает еще один аргумент, и он, с его точки зрения, не мог бы быть выражен лучше: «Если каббалистическое искусство исходит от Бога, как похваляются евреи, и если оно дано ради совершенствования жизни, здоровья людей и Богопочитания, равно как и истины понимания, несомненно, Дух Истины, Который оставил их синагогу и явился научить нас истине, не укрыл бы его от Своей церкви даже до этих последних времен, и еще более того, видя, что Церковь знает все вещи, которые от Бога, притом что Тайны Его Спасения явлены на любом языке, ибо любой язык обладает одинаковой силой, если есть одинаковое благочестие; нет никакого иного имени ни на небе, ни на земле, коим мы могли бы спастись, коим могли бы творить чудеса, кроме единого Имени Иисуса, в коем все вещи пребывают и удерживаются».

Конечно, при последнем анализе этот аргумент бьет мимо цели. В Божественных Именах либо есть мистические силы, либо их нет. Если есть, христианин не может отрицать, что они есть в Имени Яхве; если же нет, то любая тавматургическая доктрина* Великого Имени в христианстве не менее ложна, чем Тетраграмматон или Шемахамфораш. Вместе с тем мы знаем, что постольку, поскольку имена репрезентируют идеи, они являются движущими силами интеллегибельного мира; всякая попытка пользоваться ими без вдохновения и знания обречена на провал, как с любым пустым сосудом. Евреи-каббалисты верили, что могут рассекать имя не теряя живую сущность, его наполняющую, и здесь они заблуждались. Имя Иисуса дарует благодать и спасение миллионам, но оно ничего не дает, если манипулировать буквами, его составляющими, вычленяя их или переставляя. Говорить иначе можно лишь по недомыслию.

V. Парацельс