Каббала власти

Обычная реальность не интересует Бергмана: его еврей, верующий человек в большой черной ермолке и с пейсами пьёт вино со шведами за рождественским столом, чего не может быть никогда. Фильм отражает высшую реальность шведского общества, отринувшего суровые законы лютеранской церкви и принявшего толерантность еврейской корпорации, проводимую владыками шведских СМИ Боннерами. В результате этой толерантности миллионы шведов оказались без работы, церковные браки сошли на нет, возникли многочисленные гетто для иностранных рабочих, закрылись заводы, демонтируются социальные льготы, завоёванные в период противостояния епископа и еврея.

Это противостояние двух церквей отражает и отношение к прогрессу и модернизации. Связанные с этим факты также могут быть описаны в двух противоположных нарративах.

Минувшие дни, исполненные счастья

«Мы жили в коммунистическом раю и не понимали этого». Я слышал эту фразу от многих бывших граждан бывшего СССР, от русских и таджиков, от украинцев и прибалтов, и всей душой соглашался с ними: Советская Россия была страной высокодуховных и образованных людей, которые любили свою работу, гордились своей страной, презирали деньги, были гостеприимными и добрыми. Стивен Гауэнс в статье «Приветствую красных!»[61] возносит красноречивую хвалу потерянному раю:

«Советскому Союзу за семь десятилетий своего существования, несмотря на всё время, которое он провёл, готовясь к войнам, сражаясь в них и восстанавливая мирную жизнь, впервые в истории человечества удалось создать великое индустриальное общество, где было ликвидировано большинство проявлений неравенства в сферах благосостояния, дохода, образования и возможностей; общество, где здравоохранение и образование, включая университетское, были бесплатными, где субсидировались квартплата, коммунальные платежи и плата за проезд в общественном транспорте, где была ликвидирована инфляция, где пенсии были щедрыми, а уход за детьми субсидировался. Коммунисты создали более сильную сферу социального обеспечения, чем даже та, которая существует при социал-демократии скандинавского образца, причём достигли этого с меньшим количеством ресурсов и при более низком уровне развития. Советский социализм был и остаётся образцом для человечества – образцом того, что может быть достигнуто за пределами капитализма и его противоречий».

Более четырнадцати лет тому назад советский коммунизм прикончили, и англо-американский либерализм одержал свою третью крупную победу за столетие. Последние годы были трудными для русских – продолжительность жизни резко упала, промышленность пережила крах, а великие достижения советских времён были аннулированы. Но жизнь обычного человека стала гораздо хуже и в победоносных Западной Европе и США, потому что имущие классы потеряли свой огромный страх перед восстанием рабочих и возможностью альтернативного развития. Социальные достижения западного рабочего класса были завоёваны именно благодаря этому страху и все эти блага забрали назад, когда Россия была превращена в малозначительную страну.

Стивен Гауэне понял это. На самом деле, его эссе представляет собой жалобу на «радостный» тон Говарда Зинна и других западных левых, которые составляли левый фланг антикоммунистического фронта времён «холодной войны». Говард Зинн отказывается признаться в сотрудничестве с врагом и в этом он не одинок. Британский троцкист Алан Вудс только что опубликовал многословную статью из трёх частей[62] в ответ на мою «Сагу о младой Селии»[63], и она тоже преисполнена ликования. Вудс указывает на то, что его гуру Троцкий «всегда выступал за безусловную защиту СССР против империализма и капитализма». Но сам Вудс и ему подобные не следуют этому совету. Для него русские коммунисты – это «сталинисты», и он весело начинает их расспрашивать: