Каббала власти

Эти качества не являются «расовыми»: таких личностей как Карл Маркс и Симона Вейль, Людвиг Витгенштейн и Отто Вайнингер можно привести в качестве яркого примера наших товарищей по оружию, создавших средства для современного ангииудаистского дискурса. Они доказали, что «иудейская тенденция» носит идеологический и теологический, а не расовый, характер. Повсеместная и настойчивая огласка гитлеровских преступлений, практически выливающаяся в их пропаганду, используется для того, чтобы затемнить это различие: в качестве нормы нам преподносится низменный биологический антисемитизм, уникальное исключение в многовековой борьбе с иудейской духовностью.

Отвергая расизм, мы равным образом отвергаем и антирасизм, поскольку сейчас это понятие используется в качестве кодового обозначения крайних антиавтохтонных настроений. Друзья Палестины напрасно пытались использовать эту концепцию в борьбе за равенство в Палестине/Израиле. Хотя любая идея может использоваться более чем одними способом, понятие антирасизма оказалось настроенным и заточенным под борьбу неоиудеев со сплочёнными сообществами коренного населения. Они бы использовали его против Гуатсмока или Боадицеи, они используют его против Мугабе. Антирасизм — это отрицание права автохтонного населения самостоятельно решать свою судьбу; средство отделения человека от его исконной среды обитания. Это понятие делает незаконными возражения против наводнения страны толпами иммигрантов и разрушения традиционной структуры общества.

Как отметил Теофилус Д'Обла, «современный антирасизм наряду с концепцией прав человека — это вовсе не принципы борьбы с исключением из общества и, следовательно защиты Человека. Напротив, эти понятия используются для воцарения доминирующей культуры во имя поглощения, растворения в бесформенном целом».

Холокост [евреев] — это шиболет [75]Новых Избранных. Он выполняет социальную функцию и используется для того, чтобы компрометировать большинство, то есть коренное население, придерживающееся местных традиций: если его не разоружить и не преобразовать в «открытое общество», не подорвать его государственность, не приватизировать его экономику и не распродать американским компаниям, оно учинит новый холокост, утверждают проповедники этой доктрины. Панарин с его острой социальной направленностью писал:

Тема холокоста — лакмусовая бумажка нового либерального сознания, посредством которого распознаются свои в ведущейся гражданской войне. Те, для кого холокост — главная реальность новейшей истории, способны вести гражданскую войну с «традиционалистским большинством», то есть являются «своими» для новой власти глобалистов; те, кто проявляет «преступное равнодушие» к этой теме, должны быть зачислены в число подлежащих интернированию. Холокост, таким образом, становится новой идеологией классовой непримиримости — в отношении традиционалистского большинства.

Но Холокост имеет и теологическое значение: он призван занять место Распятия в сознании верующих.

Постоянное апеллирование к правам человека составляет важный элемент неоиудаизма. Оно используется для того, чтобы действовать вопреки интересам общества. Неоиудеи унаследовали от своих средневековых идеологических предшественников особую точку зрения на общество как на группу, которая даёт им приют, общество, к которой они не принадлежат, но наживаются на ней. Если интересы индивида и права общества вступают в противоречие, неоиудаизм отрицает легитимность прав общества. Исходя из этой точки зрения, право Ходорковского или Березовского продать принадлежащую ему нефтяную компанию западным дельцам имеет приоритет перед правом российского общества обеспечить всех своих членов отоплением в зимний период. Право сутенёра ввозить порнографию и продавать женщин в иностранные бордели имеет приоритет перед правом общества защищать своих женщин и свою нравственность.