Каббалист

Он вспомнил, какие у Лены были глаза. В прошлом веке за один такой взгляд мужчины стрелялись или бросались в пучину, или совершали еще что-нибудь еще, столь же бессмысленное и никому не нужное. А на самом деле… На самом деле это был взгляд женщины, вернувшейся из другого мира. Он не звал — он пытался рассказать и не мог. У всех ведьм во все времена одна беда — они ничего не могут рассказать. Ведь почти всегда это — обычные женщины, часто даже с ослабленным умственным развитием (Надя, Наденька, какое редкое исключение!), Лена тоже вряд ли блещет умом, то, что она видит, слышит, осязает, для нее потрясение, которое описать невозможно, потому что нет ни слов таких, даже приблизительных, ни красок. Может, поэтому Надины рисунки стали для Лены откровением. Она их узнала.

Р.М. понял, откуда у него это смутное беспокойство. Не нужно было оставлять рисунки. Впрочем, что может случиться? Разве что Лена еще раз побывает там, она умеет управлять своей силой, об этом ясно сказала Тамара. Может быть, завтра все же удастся расспросить девушку. Постараться встретиться без опеки Тамары.

Телефон зазвонил, когда Р.М. с Таней, поужинав, сидели на кухне и пили чай. Женский голос в трубке Р.М. слышал впервые и, естественно, не узнал. Голос срывался на крик, и слова, которые доносились, трудно было разобрать. Чего хотела женщина, Р.М. не понял и положил трубку.

Телефон зазвонил. Голос был тот же, но звучал теперь потише.

— Это Тамара. Ты не узнал, конечно, — и опять в крик: — Что ты сделал с Леной? Зачем? Я их порву сейчас же! Ее увозят, ты понимаешь?!

— Что порвешь? Кого увозят? — Р.М. спрашивал, чтобы сбить у Тамары агрессивность, он сразу понял, что произошло, едва Тамара назвала себя. Слушая, он мысленно прикидывал путь и оценивал время на дорогу.

В трубке замолчали, голоса доносились издалека, Тамара говорила с кем-то.

— Слушай меня, Рома, — сказала она наконец. — Мы уезжаем. Едем в психиатрическую клинику номер два. Это в нашем районе, Лена там на учете. Выезжай туда немедленно. Я буду ждать в приемном отделении.

Трубку положили.

— Что случилось? — немедленно спросила Таня.

— Это Тома…

— И говорит с тобой таким тоном? Я отсюда слышу. Что происходит, Рома?

— Извини, Таня, я должен ехать.

— Куда?! Десятый час! Ты соображаешь?

— Таня, прекрати, пожалуйста. Я сам виноват. Не нужно было оставлять рисунки. Но ведь в первый раз все обошлось. Иначе я бы не оставил.

— Я с тобой, — решительно сказала Таня.

Спорить Р.М. не стал.

Такси удалось поймать не сразу, но зато по тихим улицам мчались быстро. Таня молчала, сумрачное напряжение мужа передалось и ей. В темноте Р.М. нащупал ее руку и сжал, и Таня сразу придвинулась к нему. Машина подпрыгивала, на частых поворотах они валились друг на друга, и Р.М. не понимал, где они находятся, то ли еще на Завокзальной, то уже проехали поселок Монтина.

— Вам к приемному или главному? — подал голос водитель.

— К приемному, — буркнул Р.М., и почти тотчас машина остановилась под неярким фонарем, освещавшим полуоткрытую коричневую дверь, к которой вели с узкого тротуара три выщербленных ступени.

В приемном отделении было пусто. Письменный стол, три узких топчана у стен, зарешеченное окно на улицу — и пустота. В глубине комнаты оказалась еще одна дверь, и они вошли в коридор, казавшийся длинным настолько, что дальний его конец терялся будто в тумане. У двери в коридоре стоял стул, на котором сидел детина в грязном халате. Увидев вошедших, детина, не пошевелившись, коротко спросил:

— Куда?

— Здесь должна быть Тамара Мухина, — объяснил Р.М. — Недавно привезли ее дочь, Лену, восемнадцати лет.

— Ждите в предбаннике, — сказал санитар, — ничего я не знаю.

Р.М. и Таня опять оказались перед закрытой дверью и присели на топчан.

— Сумасшедший дом, — буркнул Р.М.

— Объясни, наконец, Рома, — попросила Таня. — Почему? Ну, показал ты рисунки. Ну, посмотрела она. И что? Где бывало, чтобы от этого с ума сходили?

— А, черт, — Р.М. пнул ногой соседний топчан. — Все тут рехнулись, все, кроме Лены. Она просто узнала то, что было нарисовано. Для нее рисунки — самый настоящий реализм. Она бывала там. Это ее мир. Ее, и Нади, и других. И неизвестно, какой из миров их больше привлекает. Это ведь не состояние души, это — реальность. Для мозга, для сознания, для всех органов чувств, даже для осязания.

— Господи, как это ужасно, — сказала Таня.

— Ужасно?

— Рома, они же девушки. Они все романтичны, хотят чего-то, принца, счастья, но все равно они — земные. Вымышленные миры — для мужчин. Понимаешь? А тут… Как же они, бедные, мучаются…

Р.М. промолчал. Он не был согласен, но сейчас это не имело значения. Ждать становилось невыносимо, Таня продолжала что-то говорить, но Р.М. не слушал. Он встал и начал ходить по комнате.

Внутренняя дверь распахнулась неожиданно, и в приемный покой ворвалась Тамара, следом появился мужчина средних лет в белом халате далеко не первой свежести. Похоже было, что он недавно в этом халате спал.