Каббалист

Рома еще в восьмом классе понял, что задача, которую он себе поставил, скорее всего, не имеет решения. Ни доказать, ни опровергнуть существование так называемых паранормальных явлений он не сможет. Верить же или не верить — не желал.

Он долго думал и пришел к мысли, вовсе не тривиальной для его юного возраста. Нужно создать теорию, с помощью которой можно было бы проверять на истинность каждое явление в любой области науки.

Тогда-то — Рома учился в девятом классе — он познакомился с Борчакой. Тот был на два года старше и уже заканчивал школу. Разумеется, не этим он привлекал Рому. В характере Борчаки были два качества, которых Роме недоставало. Во-первых, Борчака был упорным до фанатизма. Рома считал, что именно ослиного упрямства ему не хватает. Борчака, говорят, несколько суток провел под окнами одного старикана, который имел дома некий предмет, необходимый Борчаке. Что это был за предмет, никто не знал, потому что, ко всему прочему, Борчака умел молчать. Своего он добился — старикан сыпал проклятиями, но предмет отдал. Второй чертой характера Борчаки, которой завидовал Рома, была потрясающая коммуникабельность. Рома занимался своими «метафизическими изысками» тихо, в школе о его увлечении мало кто знал. Осталось неизвестным, где Борчака проведал, что девятиклассник Рома Петрашевский увлекается телепатией, в которой ни бельмеса не понимает. Как бы то ни было, Борчака подошел к Роме на перемене и сказал: «Давай поговорим». Результатом разговора стала их дружба, продолжавшаяся три года.

В судьбе Романа Борчака сыграл странную роль. Он служил одновременно примером и антипримером. Разумеется, примером упорства. Когда-то в город приезжал Вольф Мессинг и выступал с «психологическими опытами». После концерта Борчака сказал: «Я научусь делать то же». И учился, тренируя чувствительность кожи ладоней, пальцев, наблюдательность и, как потом выяснил Рома, способность мистифицировать окружающих. Когда Рома впервые попал к Борчаке домой, тот уже умел ощущать идеомоторные движения партнера, то есть, в сущности, действительно проделывал то же, что и Мессинг: держал человека за руку, повторял «думайте, думайте» и безошибочно находил заранее спрятанный предмет.

Каждый вечер теперь Рома проводил у приятеля. Уроки и книги отошли на второй план. Боря тренировался, а Рома перепрятывал предметы, покорно протягивал левую руку и усиленно думал, куда Борчака должен идти, чтобы найти спрятанное. Боря уверял, что каждый «простой советский человек» при желании и усердии сможет этому научиться. В отличие от Мессинга, он был убежденным материалистом. Впрочем, был он немного и фокусником, вовсе не ограничивая свою деятельность простым повторением опытов Мессинга. Он научился читать записки в запечатанных конвертах, прикладывая их к затылку и глядя при этом на какой-нибудь блестящий предмет. Это был, конечно, фокус, который получался лишь в хорошей компании, уже настроившей себя на то, что Боря умеет все. Вера, как убедился Рома, — великая сила, заставляющая принимать за чистую монету даже явное жульничество.

Как-то во время вечеринки дифирамбы Борчаке превзошли критический предел, и он решил поднять свой престиж на бесконечную высоту. Рома, привыкший к странностям приятеля, тоже растерялся, когда Боря неожиданно заявил: «Да это что! Я и летать, вообще-то, могу!» И пошел к балкону. Стояла весна, балконная дверь была распахнута настежь, а квартира, где они веселились, находилась на пятом этаже. Рома потом спросил приятеля, что бы он сделал, если бы его не удержали двадцать рук. Борчака только махнул рукой и сказал: «Да ну… Так и должно было быть. Людей чувствовать надо, понял? Все, конечно, материально, но есть еще психология, правильно?»

С Борчакой Рома написал и свой первый фантастический рассказ. Оба хотели не только делать что-то, но и сказать нечто важное миру и человечеству. Борчаке предстояли выпускные экзамены, но, вместо того, чтобы готовиться, он приходил к Роману, и они, споря и выходя из себя, написали опус о том, что к Вильяму Шекспиру явился из будущего путешественник во времени и надиктовал великому англичанину не только сюжеты, но и много готовых стихов из «Гамлета, принца Датского». Фантастики в середине шестидесятых издавалось все больше, интерес к ней возрастал, но книги можно было еще покупать в магазинах. Читали они много, но сюжет с Шекспиром им не встречался, они считали себя первооткрывателями, разумеется, ошибаясь в этом, как и во многом другом. Они еще не знали, что дружбе их скоро придет конец, что каждому уготована своя судьба, что Боря поедет в Новосибирский медицинский, где есть кафедра церебральных аномалий, и после этого они не будут видеться лет пятнадцать. А встретятся в Москве, где Борис будет жить один после развода, вспомнят прошлые забавы, и врач-психиатр Борис Наумович Шлехтер расскажет о том, что завтра уезжает насовсем и собирается открыть в Нью-Йорке собственную клинику. О причинах решения друга Роман Михайлович спрашивать не будет.