Каббалистическая астрология. Часть 3: Планеты

И наоборот: если вы приходите к специалисту и вручаете ему одно из своих тел с тем, чтобы он о нем позаботился, вы предполагаете марсовско-лунный, а вовсе не только лунный тип заботы, независимо от того, к кому вы пришли: мозольному оператору, парикмахеру, врачу-диетологу, репетитору по математике или психиатру, и он несет гораздо большую ответственность за свои действия, ибо непосредственно манипулирует с вашим организмом, переоформляя одно или сразу несколько из ваших тел. Хороший парикмахер, например, взаимодействует в первую очередь с астральным и эфирным, а экстра-класса — с каузальным и частично даже с буддхиальным: качество укладки может иногда решить судьбу помолвки. Но, с другой стороны, марсовско-лунное воздействие на клиента (или просто другого человека) требует его согласия на это, в том числе и подсознательного, иначе на соответствующем плане тут же начинается война, и профессиональная этика обычно в таких случаях требует от специалиста отказа от дальнейших взаимодействий (конечно, не только поэтому).

Марс — Меркурий

Химик изучает структуру молекулы.

На высоком уровне это энергетика ученых, проникающих в законы проявленного мира настолько, что они от этого изменяются, в частности, конкретизируются и оформляются настолько, что могут быть выражены на языке науки. Не нужно думать, что деятельность науки как средства познания заведомо безвредна: это далеко не так. Познавая законы мира, ученый их формулирует на известном ему языке или, в лучшем случае, пытается выстроить новый, более подходящий для выражения его идей. При этом дотоле аморфный закон частично оформляется, но ценой втискивания в прокрустово ложе языка, предлагаемого ему первооткрывателем и ментальным телом человечества в целом. Добросовестный исследователь отличается от недобросовестного тем, что исполнен благоговения или, по крайней мере, глубокого уважения перед истиной, которую познает, и потому служит ей, в частности, не навязывает своих априорных ментальных конструкций, а старается подыскивать их с тем, чтобы открываемый закон облекался в них с наибольшим для себя удобством. Недобросовестный, но энергичный исследователь, наоборот, втискивает открываемый им закон в жесткие рамки своих априорных представлений, чаще всего почерпнутых из традиции, немилосердно его насилуя и искажая, но, тем не менее, "открывая", то есть оформляя для человечества, и часто именно такие открытия признают еще при жизни их автора. При этом никто не видит, насколько новый закон исказил тонкий мир, который отныне вмещает оформленно-изуродованный закон, плохо вписывающийся в остальные структуры тонкого мира, а идейно представляющий собой попытку подчинить будущее прошлому; понятно, что последствия такого искажения тонкого мира немедленно сказываются и на плотном, причем на всей его истории целиком, а не только на будущем: в отличие от правил цивилизованных законодательств, вновь открытые законы природы имеют обратную силу.

В обыденной жизни марсовско-меркуриальная энергия тратится малышом, который постигает тайну урчания живота игрушечного медвежонка, или его папой, демонстрирующим сыну искусство сборки модели корабля или самолета; на свой лад осваивает марсовско-меркуриальную энергетику девочка, пекущая пироги строго по рецепту: дрожжевые, песочные и бисквитные; с мясом, капустой и яйцами, медом, изюмом и орехами.

Марс — Венера

Описание природы в художественной прозе.

В каком-то отношении марсовско-меркуриальная энергетика это самое естественное, что есть в жизни человека; с другой стороны, она достигается трудными усилиями и большой тонкостью, свойственной лишь мастерам. Здесь любовь находит свое выражение в действии, непосредственно изменяющем объект любви, и ответственность за эти перемены несет уже не Бог, а сам человек. Различие между марсовско-лунной и марсовско- венерианской энергиями можно проиллюстрировать на примере двух видов хирургии: обычной западной и филиппинской. Удаляя опухоль, филиппинский хирург не делает специально ни анестезии, ни дезинфекции: он раздвигает здоровые ткани пассами, вводит руки внутрь тела, аккуратно отделяет опухоль и выбрасывает ее наружу, а ткани соединяет обратно руками так, что шва не остается (так, по крайней мере, видят операцию внешние наблюдатели-европейцы). Здесь силы любви целителя-хирурга хватает на то, чтобы тело больного ему доверилось и добровольно перед ним раскрылось до самой уязвимой и болезненной области, а его техника отрабатывается в специальных школах долгими годами (в редких случаях приходит как дар без какого бы то ни было обучения).