Кабинет-министр Артемий Волынский

Своему предстоящему царственному родственнику бедный герцог писал: «Ваше величество возымели на меня милость сыном своим восприяти, того ради ублажаюся вашею отеческою милостивою опекою о благосостоянии моём во всём, а особливо в том, что благодумное любочестие возымеете очищением скоро последующим моих пределов и прав, которые, по непопоротному моему убытку от короны Свейския, по сие число удержано было меня впоследи обрадоваши».

Хоть и туманно писал герцог, а Пётр прислушался к словам наречённого жениха, и в июле 1710 года обе стороны заключили брачное соглашение. Договор быстро ратифицировали, он приобрёл настоящую силу, и в августе того же года герцог прибыл в столицу. Сопровождал его Борис Петрович Шереметев, и Артемий увидел царственного жениха Анны раньше, чем она сама.

Артемий был опечален: та смуглая стройная девчонка, которую он помнил плывущей по снегу, выходила замуж. Он с любопытством разглядывал герцога. Фридрих был слабый, болезненный, с цыплячьей грудью, маленький ростом, но с манерами и ухватками подростка, подражающего взрослым.

Волынский сразу возненавидел герцога, презрительно отмечая каждый его бестактный жест, невпопад сказанное слово. Однако Артемий плохо знал немецкий, а герцог так и сыпал словами, и Артемий, сжав зубы, учтиво кланялся семнадцатилетнему «подростку», обученному только шаркать ножкой и подметать пол перьями шляпы.

Так вот какова судьба Анны, царевны, о которой он столько думал! Что ж, надо задушить, задавить своё чувство — его мечта, его придумка выходит замуж за Курляндию...

А тем временем Анна получала от своего жениха любезные письма, в которых он, ни разу не видевший свою невесту, изъяснялся ей в любви с особенным красноречием. Анна тоже не осталась в долгу: матушка заставила её отвечать на письма неведомого доселе человека, назначенного ей в мужья.

«Из любезнейшего письма вашего высочества, — скрепя сердце под диктовку матери и гофмейстера её двора отписывала Анна ответ, — с особенным удовольствием узнала я об имеющемся быть, по воле Всевышнего и их царских величеств, моих милостивейших родственников, браке нашем. При сем не могу не удостоверить ваше высочество, что ничто не может быть для меня приятнее, как услышать ваше объяснение в любви ко мне. Со своей стороны уверяю ваше высочество совершенно в тех чувствах, что при первом сердечно желаемом, с Божьей помощью счастливом личном свидании предоставляю себе повторить лично, оставаясь между тем, светлейший герцог, вашего высочества покорнейшею услужницею ».

Брачный договор предусматривал все положения, в которых могла оказаться невеста. Бельё и одежда, драгоценности и обувь — всё было перечислено в договоре: это и было приданое Анны. Но сверх всего полагалась ей ещё и сумма в 200 тысяч рублей. И в договоре указывалось, что 160 тысяч из её приданого пойдёт герцогу на выкуп заложенных и перезаложенных его имений...

Но особенно настаивал Пётр на том, чтобы вера Анны не была переменена. Она и её служители могли свободно управлять греческое богослужение, и для того должна быть в Митаве построена церковь по греческому образцу. Дети мужского пола обязаны были воспитываться в «евангелической лютеранской вере», но дочери — в греческой.

Оговорено было также, что если бы герцог умер бездетным, вдова его получила бы достойное жилище и замок, а также по 40 тысяч рублей в год на пропитание.

Словом, Пётр постарался обеспечить своей племяннице достойную жизнь как в замужестве, так и, не дай бог, во вдовстве...

Пётр отправлял свою племянницу за границу впервые, и потому эта свадьба осталась в памяти Анны как нескончаемый праздник. Её не веселил бесконечный парад яхт и буеров, пышные застолья и прелестные одеяния жениха и невесты. Увидев Фридриха впервые, Анна была потрясена: жених был на голову ниже невесты, слабогруд и вял, отличался хилым телом, закутанным в пышные камзолы. Его бледно-голубые глаза смотрели на всё с бесконечным вызовом и презрением, волосы, редкие и невзрачные, прикрывал громадный парик, тонкие ноги обтянуты моднейшими чулками, а высокие каблуки на башмаках не добавляли роста.

Она много плакала перед свадебной церемонией, но сказала себе, что будет верной и преданной женой, каков бы ни был её суженый по виду. Недаром пророчила ей Екатерина супруга, могущего быть и больным, и хилым.

Но оказалось, что герцог Фридрих отличался к тому же завидным умением наливаться до потери сознания. На всех предсвадебных церемониях, на смотринах и сговоре он так налегал на русские, льющиеся рекой пенные напитки, что из-за стола уносили его почти замертво.

И это Анна решила принять как данное от Бога. Что ж, если таков её муж, таков её избранник, пусть так и будет. Всё равно она станет ему хорошей и верной женой — так уж заложено в её судьбе и характере.