Кабирия с Обводного канала (сборник)

Что значит в «моем»? Официальным владельцем ателье считается Ли Чуань; он состоит также и единственным изготовителем эскизов. Но практически всю работу выполняю я: это эксклюзивные эскизы манекенов.

Снова осень.

Разрешения на работу у меня пока по-прежнему нет. Время от времени Ли пишет мне на красивых лоскутках, что он, дескать, всегда обведет вокруг пальца полицию – как налоговую, так и любую другую. Лоскутки он потом сжигает. В воздухе салона долго плавает аромат китайских смол.

На авансцене, то есть в наружной витрине ателье «VITKA», стоит один-единственный манекен. Я сделала его сама. Он один, и он должен быть один. Не представляю его среди прочих людей. Вижу его только рядом с собой.

Иногда я вижу его рядом с собой воочию: пристраиваюсь сбоку и смотрю на наше отражение в вечернем стекле.

28

Я живу в ателье.

Перед витриной то и дело останавливаются прохожие. Бывает, я выхожу и спрашиваю: что, красивый манекен? Они говорят: да, но дело не в этом. Я спрашиваю: а в чем же?

Они не могут объяснить толком.

Только Ли однажды дал мне ответ. Ну, на свой лад. Серебряным карандашом он написал на розовом лоскутке: «Твой манекен пугает. И потому притягивает». – «Чем же пугает?» – я искренне удивилась.

Посмотрела на манекен.

Чем притягивает – это мне понятно...

«Он слишком человек», – старательно вывел Ли Чуань.

Разве я не стараюсь? Я стараюсь.

Но все равно не могу, не хочу дышать.

29

И снова зима.

Условная, конечно. Любителям голландских замороженных каналов остается очаровываться ими непосредственно на классических картинах, не пытаясь сравнивать данное фенологическое явление с реальностью – той, где каналы не замерзают уже лет пятнадцать, где средняя температура зимой – плюс семь, летом – плюс семнадцать, у природы давно наступил климакс, ощутимой разницы между летом и зимой нет, запахи отсутствуют, исчез весь волшебный арсенал чувств, сопутствующий смене сезонов; об этой смене человека информируют лишь витрины магазинов, при этом «народные приметы» таковы: появление Санта-Клауса – это поворот к холодам (и баснословным рождественским скидкам!), появление шоколадных зайцев – это поворот к теплу (и скидкам пасхальным).

У меня нет никаких чувств.

Идет дождь.

Через пару дней – Рождество.

30

В ателье стоят незваные гости.

Полицейские.

Они нагрянули не затем, чтобы заказывать манекенов.

Они уже давно вышли на тропу охоты.

За мной. За такими, как я.

Сегодня охота оказалась удачной.

Ли Чуань не смог обвести их вокруг пальца.

Полицейские доказали, как дважды два, что: 1. работаю в ателье именно я; 2. что работаю я незаконно; 3. что я нарушила договор, касающийся процедуры легализации; что... что...

Короче говоря, в воздухе моего салона, напитанного ароматами китайских волшебных смол, уже витает словцо «депортация».

Маленькой! Елочке! Холодно зимой!
Из лесу! Елочку! Взяли мы домой!.. (2 р.)

31

Полицейские ушли, демонстрируя солидность и аггравированное достоинство, а мы с Ли разбегаемся до Рождества.

А чего – «до Рождества»? Не мудрее ли – горсть таблеток?

Собственно, я отправляюсь ночевать к одной из клиенток, а Ли – в свой квартал, где является владельцем китайской витрины, оформленной мной для условной зимы – разумеется, уже в лапландском духе. До этого он пытается написать мне на розовом лоскутке, что будет бороться, что так просто это у Министерства юстиции не пройдет и т. п.

Но я индифферентна, как вот это небо, которое ни серо, ни черно, ни бело.

Зачем мне жизнь, если нет со мной Джейка?

И, если его нет, не все ли равно, в какой именно точке планеты длить свое обрыдлое existence?

32

В Рождество идет дождь.

Разумеется, идет дождь.

А мне – что Рождество, что Успенье, что дождь, что соляная кислота. Лучше даже соляная кислота.

В этом бесчувствии приближаюсь я к ателье «VITKA».

И тут я понимаю, что лучше бы шел все-таки именно дождь, т. е. молекулы воды, а не каких-либо кислот.

Ибо вдалеке, там, где должен быть вход в ателье, я вижу свой манекен.

Да! Он стоит на улице!

Его вынесли мерзавцы-полицейские!

Куда смотрел Ли Чуань?!

Где он?!

Я лечу к манекену. Мне кажется, я лечу так, что поезд в сравнении со мной выглядел бы флегматичной гусеницей.

И, еще не добежав, – вижу, что фигура манекена резко поворачивается ко мне.

33

«Я его сразу узнал, – пишет серебряным карандашом Ли Чуань. – И крепко взял за рукав. То есть я взял его за руку, но он, конечно, вырвался. А что я мог объяснить ему? Мне важно было его просто не упустить!»

– Хватает меня вдруг на Singel какой-то седобородый китаец, – смеется Джейк. – Он просто мычит и больше ничего. Ну что я должен был думать?!.

«Он вырвался и убежал, – пишет Ли. – Я бросаюсь вдогонку. Но он оказывается быстрее...»

– Я несся изо всех сил, – уже серьезно продолжает Джейк. – Я очень боюсь сумасшедших, знаешь? И вот оказался перед этим зданием...

«Подхожу к нашему салону, – пишет Ли Чуань, – и вижу перед витриной этого господина. Думаю: как же он сам догадался, в каком именно месте ему надлежит оказаться?»