Кабул на военном положении

Через три минуты они достигли ограды виллы. Моторы черного "мерседеса" и "волги" уже работали. Из "волги" вылезли три хадовские "гориллы", швырнули Малко прямо на пол и уселись едва ли не верхом на него. В ту же секунду обе машины тронулись с места. Полковник Тафик, сидевший в "мерседесе", закурил сигарету и со смаком выпустил дым изо рта. Задание еще не было выполнено до конца, но начало было положено неплохое. Он получил редкостную добычу, о которой ему были известны лишь разрозненные сведения. Никто еще не мог выдержать допросов в ХАДе. Заветной его мечтой было раскрыть настоящий заговор, вдохновляемый Селимом Ханом, и бросить против него танковую часть ХАДа, которая окончательно рассчитается с ним. Но для этого ему нужно было представить президенту Наджибулле неопровержимые документы... Маршалу Селиму Хану отводилась заглавная роль в его политике "открытых дверей"...

* * *

Наталья чистила свою аппаратуру, когда дверь ее номера с треском распахнулась, и, прежде чем она успела промолвить хотя бы слово, трое или четверо мужчин подмяли ее, придавив к полу. Она попыталась что-то сказать, но получила сильный удар кулаком по лицу, рассекший ей губу. Ошеломленную, оглушенную, ее поволокли из комнаты.

Два хадовца остались в номере и принялись запихивать ее пожитки в большие пластмассовые мешки.

– Послушайте, за что вы ее арестовали? – окликнул их американский журналист, слонявшийся в холле и решивший прийти ей на выручку. Но один из хадовцев отпихнул его дулом автомата "узи". Так называемые "гиды" стыдливо отворачивались, а толстый администратор съежился, стараясь занимать как можно меньше места. Наталью втолкнули в белую "волгу", поставленную у подъезда, и три машины рванулись с места. В голове у Натальи несколько прояснилось, но она лежала неподвижно, мысленно взвешивая свои шансы. Она еще не знала причину ареста, но ее видели журналисты, а это было самое важное: новость дойдет до ушей Мавроса, а уж он-то ее выручит! Но какое-то время придется потерпеть. Словно подтверждая ее предчувствия, один из ее похитителей наступил ей на лицо и надавил что было силы, причинив ей жестокую боль в носу и заставив ее вскрикнуть.

Промчавшись по городским улицам, белая "волга" наконец круто повернула и стала. Оперативники вышли и выволокли ее наружу. Они находились во дворе хадовской казармы, неподалеку от аэродрома. Заломив ей руки за спину, два агента повели ее к обшарпанному желтоватому строению в четыре этажа. Всюду слонялись вооруженные люди в штатском и в военной форме. Они прошли двориком, где обмотанный чалмой бородатый мужчина стоял на одной ноге. Стоило ему опустить вторую ногу, как двое хадовцев начинали избивать его палками. Полураздетый человек дрожал на десятиградусном морозе.

Ее втолкнули в сумрачный коридор, а потом – в камеру-одиночку с крошечным, забранным железными прутьями оконцем. В камере не было ничего, даже циновки. Причину она скоро поняла. Пол камеры был вымощен островерхими каменьями, и спать нужно было прямо на них, чтобы узник страдал и здесь. Наталья опустилась на корточки в углу, привалившись спиной к стене. Камни уже начинали больно давить на ступни сквозь подошвы кроссовок. Странное было ощущение – попасть в руки своих союзников из ХАДа. Задание ее было настолько засекречено, что она не имела права раскрыться ни при каких обстоятельствах. И она знала афганцев. Если откроется, что она из советских, они сразу заподозрят двойную игру "старшего брата" и не прекратят пыток, пока не выжмут из нее все, а потом без лишнего шума пустят в расход...

Один Элиас Маврос мог вызволить ее из этого отчаянного положения. Арест она объясняла только своим посещением американского агента в доме Селима Хана. Конечно, она совершила неосторожный поступок, но другого выхода у нее не было.

* * *

Малко сковали руки за спиной наручниками. Затылок разламывался от боли. Его швырнули в пустую камеру, где пол был утыкан острыми, больно давящими каменьями, так что ему пришлось сидеть на корточках, забившись в угол, как затравленный зверь. Камера, естественно, не отоплялась, и он щелкал зубами от холода. Когда сознание, после случившегося в доме Селима Хана, вернулось к нему, он обнаружил, что мчится в машине по кабульским улицам.

Почему Селим Хан предал его?

Ведь таким образом афганец лишался вознаграждения за измену. Разве что с самого начала вел двойную игру. Ему вспомнился вдруг пистолет Макарова – отягчающая улика против него, – подобранный им подле трупа хадовца в "Интерконтинентале". Откуда ЦРУ узнает о его аресте? Да и обмен заложниками – дело долгое. Что от него останется за это время?