Кабы я был царем

- Тащи сюды. Экой ты до лапок интересующийся. Да рябиновой новый штоф откупори. Садись супротив, хватим по лампадке. Спешить в летнее время некуда…

- Как же я, ваше величество, при вашей должности выпивать с вами буду? Сокол когда пьет, - мелкие пташки за кустами трепещут.

- А я тебе повелеваю. Все, брат, теперь в моей власти. Сегодня ты денщик, а завтра, захочу, - хочь в бабы тебя произведу.

- Покорнейше благодарим.

Само собой - лохань ты свою чичас настежь и мало что не с рюмкой рябиновую заглотал.

Выпили мы по второй. Две сестры милосердия над нами веерами для температуры машут.

- Что ж, Ваня, - спрашиваю я тебя. - Теперь я царь, пользуйся. Отчего ж для землячка не постараться. Только ты не очень загибай, линию свою помнить надо.

- Да вот, ваше величество,' - отделенный, ефрейтор Барсуков, оченно уж себе позволяет. Вчерась я бляху на поясе не до жару заворонил, так он меня бляхой, извините, в скулу.

- Своротил?

- Никак нет. Я завсегда назад поддаюсь. Да обидно уж очень - давно ли его самого хлестали…

- Ладно. Барсуков, говоришь. Назначаю я его при тебе в денщиках состоять. Вот и отыграешься… Чего рыгочешь-то? Шиш какой твой отделенный. Захочу, хочь в водовозную бочку его запрягу, ежели он моих солдат почем зря бляхой потчует.

Охватили мы с тобой штоф. Генералы в дежурной комнате покашливают. Да мне куды ж спешить? Чай, все с кляузами, друг под дружку подкапываются. Глянул я в фортку - а на дворе все та же хреновина: солдатики с разгону чучелу колят.

- Эй! - кричу. - Отставить. Будет вам, черти, соломенную кровь проливать. Распускаю всех на три дня, три ночи… Кажному по рублю, а кто из моей губернии - четвертак прибавлю… Вали в город. Только чтоб без безобра-зиев: кто упьется, веди себя честно, - в одну сторону качнись, в другую поправься.

Рота, само собой, довольна. Сгрудились земляки под окошком, морды красные, орут, аж дворец золотой трясется:

- Покорнейше благодарим, ваше величество! А уж насчет поведения, будьте покойны - не подгадим… Только позвольте доложить, нельзя ли всем по рублю с четвертаком, а то обидно. Чай, и прочие губернии не хуже твоей…

Вышел я на малахитовый балкон, с ласковостью отвечаю:

- Пес с вами. Мне четвертаков не жалко, сколько захочу, столько и начеканю.

Грохнули землячки, аж железо на крыше загудело:

- Уррра! Сейчас тебя, ваше величество, качать придем.

- Нельзя, братцы, должность моя не дозволяет… Смирно! В одну шеренгу стройся. На первый и второй рассчи-тайсь. Какой там хлюст на правом фланге разговаривает? Я тебе поговорю! Ряды вздвой! Отставить. Чище делай! Сидорчук, вали с ротой за старшого. В случае чего, я тебе голову отвинчу… Спасибо, орлы, за службу!.. С богом… Ать-два, ать-два… Дай ножку!

Упарился я, в кабинет свой взошел. Сестер с веерами к лысой матери отпустил - тоже их, поди, женихи в городском саду дожидаются. Вышел я к генералам, за ручку поздоровался:

- Эк вы, ваши превосходительства, бумаг нанесли, все на нашу солдатскую голову. Ведь вот турки без канцелярии живут, а войско у них знаменитое… На три дня вас распускаю, авось государство не треснет.

Генерал-майорам по два рубля роздал, генерал-лейтенантам - по трешке. Полным генералам, старичкам малокровным, - ни полушки: не пьют, не курят, барышню встретят - губу на локоть, слюнка по сапогам. Футляр парадный, а скрипка без струн. Куды таким деньги?

- Валите, ваши превосходительства, а я пока сосну. Рябиновая водка - нежная. Простой штоф раздавивши, "соловья-пташечку" петь заставил… А теперь ничего. Счастливо оставаться.

К закату очухался. Изжога у меня, не приведи бог, - будто негашеной известки нажрался. В баню, что ли, сходить, либо для перебоя чувств цымлянского выпить? Однако ж сам себя и осадил: главные законы, думаю, писать надо, а цымлянское от нас не уйдет. Министры - им что, абы жалованье получать да царю что ни попало подсовывать. Один, скажем, на своем посту находясь, на голой ладони волос бреет, другой, на его должность заступивши, - на той же ладони волос сеет. Только и разницы. А я что ж? Печать к пустой бочке, что ли?..

Сел я за столик. Задумался. Перво-наперво, как я человек военный, об войске подумал. Срок службы решил вдвое урезать. В четыре года перебежкам да бегу на месте и верблюда обучить можно, а русский солдат не идеот вяленый, и двух лет ему с горбушкой хватит… Пусть за сбавку службы население пополняют да землю пашут, чем зря казенными подметками хлопать.

Кавалерию, особливо легкую - мыльное войско, - начисто срежу… Только пыль от них, да горничные пухнут. Однако ж для царских парадов, по случаю приезда афганских прынцев, чтоб плац расцветить, - три легкоженских гусарских полка сформирую. Баба к лошади в линию фигуры вполне подходит, тыл у нее крутой… А ежели по всем швам бляшки да шнурочки, очень это ей соответствует. На войну брать их не буду - по всему фронту пойдут крутить, ни один солдат в окопах не усидит.