Качели

Увы, в аналитике элиты (и уже тем более в аналитике игры) нет места подобным дефинициям. И тот, кто будет их искать, пусть даже не берется читать. Я не хвалю, не ругаю. Человек, читающий текст, должен увидеть не героев и негодяев, ангелов и демонов, а очищенных от оценочности АКТОРОВ, участвующих в Большой Игре и трансформируемых этой Игрой по принципу: «Что вам человек! Для вас все люди — числа».

Для Игры все люди — числа. Она превращает людей в эти числа, особые числа, создающие вокруг себя тонкие структуры, игровые поля. Структуры и поля влияют на числа. Числа же, вбирая в себя эту тонкую энергетику, становятся не арифметическими и даже не алгебраическими величинами, а трансфинитными игровыми Алефами.

Игра создает акторов. Акторы влияют на Игру. Человек, увидев в зеркале Игры себя как игрового актора, может не узнать ничего: ни мотивов, ни сюжетов, ни ситуаций. Да, «игровой шок» тяжел для тех, кто первый раз сталкивается с рефлексией на игру. Но если он преодолевается, открываются новые горизонты. Мне кажется, что сегодня открыть эти горизонты важнее, чем когда бы то ни было.

Аналитика игры использует герменевтику. Герменевтику высказываний. Но и не только высказываний… Фактов… Событий… Сюжетов. Герменевтика — это дешифровка, интерпретация. Она не имеет ничего общего со смакованием сплетен. Но она же, чураясь подобного смакования, отрицает пренебрежительный подход к любым публичным высказываниям (мол, «собака лает — ветер носит»). Мне представляется, что ни то, ни другое недопустимо вообще. И вдвойне недопустимо в случае, если речь идет об элитных конфликтах, в рамках которых публичные высказывания — это игровые ходы, элементы информационной и интеллектуальной войны.

Что это такое с практической точки зрения? Если какая-то газета напишет, что высокое должностное лицо съело на завтрак зажаренного грудного младенца, то не надо ни негодовать, ни отмахиваться, ни обнаруживать каннибалистские черты в облике дискредитируемого политика, ни пренебрежительно сплевывать: «Тьфу, глупая болтовня!»

Нужно расшифровывать высказывания, определять их игровой смысл и бэкграунд, соединять текст данного высказывания с самого разного рода контекстами, подтекстами, обстоятельствами. Сопрягать этот текст с другими текстами и сюжетами. И обнаруживать в итоге как скрытый смысл (подтекст, надтекст и так далее), так и неявных субъектов высказываний. Это не теория заговора — это герменевтика, наука, которой тысячи лет. И которая сегодня развивается особенно бурно.

Вопли по поводу российских высоких должностных лиц: «Крышуют! Воруют!» — нельзя ни отбрасывать, ни принимать за чистую монету… Кто вопит? Как? Когда? В сопряжении с чем? А главное — зачем? Это просто вопль? Это игровой шаг? Это игровой контур, в котором конкретный шаг подчинен игровой логике и включен в те или иные «многоходовки»?

Аналитик Игры, рассматривая подобное, не солидаризируется с анализируемой информацией и не вытирает об нее ноги.

ОН ВСМАТРИВАЕТСЯ В ТО, ЧТО ОНА СОБОЙ ЗНАМЕНУЕТ.

Я анализирую не событийную буквальность, а то, во что эту буквальность превращает Игра. Я анализирую такие (подобные химическим) реакции, которые определенные высказывания вызывают в мирах, далеких от тех, в коих пребывают высказывающиеся.

Но на событийную буквальность влияет не только Игра. Влияет еще и История (если суше и конкретнее — макросоциальные процессы). Я анализирую и это влияние. Макросоциальные процессы набирают обороты. Ими надо управлять. Иначе они приобретут сокрушительный характер. Но, чтобы возникла возможность управлять процессами, надо их, эти процессы, понять. Вот я и пытаюсь понять, выводя за скобки все, что лакомо для обычной политической журналистики.

Процесс, который волнует меня больше всего, — элитогенез. Какая элита формируется у нас на глазах? Как помочь формированию нужной России элиты?

Общая проблема элитогенеза приобретает в современной России конкретный жгучий характер. Такой характер она приобретает в связи с судорожным (но, как мне кажется, недостаточно полным) обсуждением такого феномена, как «чекизм».

«ЧЕКИ3М»… Еще одно имя, требующее не оценочного, а аналитического подхода. Что такое «чекизм»? Это жупел? Узкопрофессиональный бренд? Надутый кем-то пузырь, который вот-вот лопнет? Или же это глубокое порождение всей нынешней российской действительности? Этого самого регресса… Воронки взрывного неорганичного первоначального накопления…

А есть ли «чекизм»? Может быть, его и нет вовсе? Или же он есть? Но тогда чем он является? Потенциальным борцом с регрессом? Классом, готовым к полномасштабной ответственности за государство? Или же он лишь очередной катализатор того же регресса?

В любом случае, он никем и ничем не станет без самоосознания, ответственной и овнутренной рефлексии, направленной на свое актуальное и потенциальное «я».

Осмысление должно быть адекватно реальности.

Оно не должно брать критериальность взаймы у другой реальности. Тогда оно не осмысление — пропаганда.