Качели Ангела (СИ)

– А как же не верить в Него? Великие умы давно убеждены в этом. Только глупые сомневаются и всё пытаются найти доказательства, факты. Им вынь, да положь. А разве можно показать на ладони Любовь?

– Дедушка, что же мне делать? Мне так страшно за маму.

– А мне кажется я могу помочь тебе, Машенька, – ответил старичок.

– Откуда Вы узнали моё имя? – воскликнула удивлённо Маша, – Уж не волшебник ли Вы?

Старичок улыбнулся в небольшую белую бородку, его добрые глаза показались в эту минуту Маше очень знакомыми, но где она их видела, она не могла вспомнить, как ни силилась.

– Нет, Машенька, я не волшебник. Но я могу попросить одного своего хорошего друга, доктора, чтобы он вылечил твою маму. Только ответь мне сначала – крепко ли веришь ты в Бога?

– Всем сердцем верю! – горячо ответила Машенька.

– Ну что же, тогда вот что, сейчас я позвоню этому другу и он отправится к твоей маме в эту же минуту.

– Разве так возможно? – засомневалась Маша.

– По вере вашей да будет вам. Помнишь, Машенька такие слова Спасителя?

– Помню, дедушка. А как Вас зовут?

– Да ты со мной давно знакома, Машенька, – улыбнулся старичок, – Ну нам пора, Лаймочка уже проголодалась, да и я немного замёрз. И ты тоже беги-ка домой, милое дитя, скоро вернётся папа и испугается, не найдя тебя.

С этими словами старичок поднялся со скамейки и чуть поклонившись Маше, пошёл в сторону деревьев вглубь парка.

– Дедушка! – опомнилась Маша – Ну хоть, как друга Вашего зовут скажите! Доктора-то!

Старичок обернулся:

– Его зовут Лука, – ответил он тихо.

Маша оторопела, она не могла поверить в чудо, неужели этот дедушка был не кто иной как сам Николай Чудотворец? Она хотела было догнать его и расспросить, но меж деревьев никого уже не было, а следы словно растаяли на белом покрывале декабря.

Кружился снег. Машенька стояла под фонарём, подняв лицо к небу, где-то там, в далёкой-далёкой вышине, сыпала из широкого рукава Метелица кружевные, узорчатые звёздочки. И не было той вышине ни конца, ни края…

А в это самое время в операционной началась стремительная работа всей бригады, в ходе операции пошло осложнение, внутри злокачественной опухоли проходил крупный кровеносный сосуд, и в какой-то момент, при отделении от него опухоли, миллиметр за миллиметром, вдруг открылось сильное кровотечение.

– Зажим! Скорее! – командовал хирург. Ассистенты быстро и чётко выполняли все указания, подавая необходимые инструменты. Давление падало. Анестезиолог что-то сказал медсестре и та быстро набрала в ампулу лекарство. Минуты остановились. Напряжённые лица бригады, сведённые на переносице брови, гудение аппаратуры, звяканье железных инструментов и тампоны, тампоны с кровью. Губы больной синели, как и кончики пальцев. Давление уже было критическим. Анестезиолог вводил препараты в вену пациентки через катетер. Стояла звенящая тишина, вакуум, в котором было слышно дыхание людей и движения их рук, быстрых, словно крылья птицы. Врачи теряли больную! Секунды стучали в висках, казалось всё кончено. И вдруг, в какое-то мгновение, хирург воскликнул:

– Есть!

Медсестра стерильной салфеткой промокнула крупные капли пота на лбу врача.

– Как давление? – кивнул хируг анестезиологу.

– Стабильное, – ответил тот, – Растёт.

– Можем продолжать?

– Да.

Все дальнейшия действия шли на удивление слаженно, чётко и словно как по маслу. Опухоль отделили от сосудов и переместили в ёмкость с формалином, чтобы отправить на дальнейшее обследование в лабораторию.

– Зашиваем, – кивнул хируг сёстрам. Те подали иглу, похожую на полумесяц и шовный материал.

– Спасибо, коллеги, – сказал через двадцать минут хирург, – Операция закончена и прошла успешно!

Завидев врача, папа Маши вскочил с диванчика и кинулся ему навстречу:

– Доктор?… Как всё прошло?

Усталый врач положил ладонь на плечо мужчине:

– Всё отлично. Даже метастазов не оказалось. Ошибка на снимках, но удивительно… Удивительно… Никогда не видел, чтобы аппаратура так ошибалась. Однако в операционной мы не увидели ничего. Вы знаете, – сделав паузу, продолжил врач, – Я, наверное, скажу странные слова, но было чувство, что нам кто-то помогал во время операции, кто-то невидимый, но явственно ощутимый, чьи-то умелые и опытные руки. Опухоль удалена полностью!

Папа Маши сгрёб хирурга в охапку и расплакался, словно ребёнок. Врач понимающе улыбался:

– Всё хорошо, всё хорошо. Поезжайте-ка вы домой, вам нужно отдохнуть, ну а завтра разрешу вам навестить супругу.