Качели Отшельника

– Около пятисот метров, – растерянно моргая, сказал Апухтин. – Но зато они почти научились пилить сами.

– Ни черта они не научились! – воскликнул Бато. – Завтра же съедят все пилы и снова начнут подыхать с голоду.

– Да. Они были предельно заморенными, когда напали на нас. А сейчас отъелись.

– Я чувствую себя вполне нормально, – сказал Бато. – Надо стартовать. Через час эти железоеды будут здесь. Тогда без применения оружия не обойтись. А Апухтин снова не позволит стрелять в них. Надо стартовать.

Игорь согласился. Сборы были недолгими. Остатки разбитого оборудования брать с собой не имело смысла, а научных материалов экспедиция не накопила. Апухтин тщательно проверил все закоулки «Громовержца» и сложил рядом с развалинами дома аккуратной кучкой пилы, ножи, зубила, молотки и прочие режущие и рубящие инструменты. В другую кучу он сложил килограммов двести гаек, ключей, болтов, гвоздей и прочей металлической мелочи.

«Громовержец» стартовал в тот момент, когда на опушку леса выскочила разъяренная толпа феррян…

Через двадцать часов корабль материализовался в окрестностях Земли.

…Месяца через два Игоря неожиданно по мыслефону вызвал Апухтин. Вид у него был кислый. Вот что он рассказал.

Вторая экспедиция на Ферру в количестве десяти человек стартовала через две недели после первого возвращения на Землю. В нее снова вошли Апухтин, Бато и Ярве. На этот раз члены экспедиции вели себя осторожно. Но было уже поздно.

– Как поздно? – переспросил Игорь.

– Поздно. Они умерли с голоду. Съели все режущие инструменты и… Ург еще дышал, когда мы его нашли. Он лежал возле огромного железного парового молота и умирал. Подумать только! Этой груды железа ему бы хватило на много лет! Но ему нечем было распилить его на части. Последнее зубило он съел за два дня до нашего прибытия. Он сам мне это объяснил. Я не могу себе этого простить. Почему я тогда не остался на Ферре?!

– Он тоже умер?

– Умер. Когда мы перенесли его в авиетку, он вдруг вырвался из рук (последняя вспышка, энергии перед смертью), отломил у нее стабилизаторы, проглотил их и умер… Ему нельзя было есть так много сразу.

– Они всегда питались железом?

– Нет. Когда-то они питались, как и мы, растительной и животной пищей. Цивилизация феррян очень напоминала нашу. Все началось с лезвий безопасных бритв, кнопок, скрепок, которые глотали по спору и просто ради чудачества. Потом гвозди, гайки, болты… автомобили. Постепенно это стало потребностью. Цивилизация феррян начала деградировать. Были съедены все небольшие механизмы и приборы. Ферряне одичали… Остальное ты видел сам… Нет. Я не могу себе простить этого! Я опоздал, и он съел последнее зубило.

Изображение Апухтина постепенно размывалось и исчезало. Он выключил мыслефон.

Стригуны

Третьи сутки «Громовержец» чуть наклонным гигантским конусом торчал на поверхности планеты.

В корабле прозвучал сигнал тревоги. Игорь воспринял его внешне совершенно спокойно. Пока есть желание, надо жить. Делать что-то, чтобы жить. Стригуны? Надо отбить их нападение. А дальнейшее покажет, что делать, если оно, конечно, будет, это дальнейшее…

Выбравшись из отсека планетарных двигателей, из этого хитросплетения труб, электрических кабелей и емкостей, странных для постороннего взгляда по своей конструкции, Игорь на четвереньках начал карабкаться по вспученному, разорванному пластику коридора, ориентируясь во тьме уверенно и спокойно. Дело, пожалуй, было даже не в уверенности. Просто мозг отдавал приказ телу, и человек, ничего не видя в темноте, уверенно протягивал руки туда, куда следовало.

Открыв дверь рубки управления, Игорь перевалился через порожек, дотянулся руками до командирского кресла и вполз на него.

Теперь он почти лежал на спине. Это было неудобно, это раздражало. Он на ощупь включил обзорный экран и освещение пульта.

Мутноватые красно-желтые потоки лучей Пенты освещали уходящую вдаль равнину. За спиной, километрах в двух, неясно вырисовывались силуэты каких-то скальных нагромождений, уже тонувшие в сумерках. Впереди, слева и справа тянулись однообразные серовато-красные возвышения, нечто вроде обыкновенных кочек, только гораздо больших по размерам. Местность и в самом деле была болотистая. Это он очень хорошо почувствовал, когда еще вчера днем попытался выйти из корабля. Трясина засасывала быстро, странно и неприятно шлепая и чавкая при этом. Без авиетки здесь никуда не денешься. Да и куда? Куда здесь можно лететь на авиетке, если бы она и была? Груда искореженных металлических и пластиковых деталей давно уже ни на что не годилась.

Болото было не очень глубоким. Дюзы корабля в одном месте ушли в грязь на три метра, а в другом метров на пять. Хорошо, что это случилось здесь, а не в двух километрах за спиной. Тогда был бы конец!