Качели в Пушкинских Горах

Синий дым, например, наводил на Андрея грустные раздумья. Ему становилось жаль чего-то такого, чего с ним никогда и не было. Хотелось увидеть золотоволосую девушку, идущую по полю и машущую ему рукой. А вечером, когда за окном лил дождь и качались деревья, ему хотелось сидеть в деревянном доме и помешивать кочергой в печке малиновые угли. И пусть в это время золотоволосая девушка готовит на ужин жаркое из оленя, застреленного днем.

Андрей в конце лета переехал на новую квартиру и теперь жил в огромном красном доме напротив музыкальной школы. Школа была окружена парком. Парк обнесен фигурной решеткой. Часами Андрей сидел на скамейке в парке и слушал, как ученики разных классов и разных способностей играют на роялях, скрипках, арфах, виолончелях. Один раз неожиданно хлынул дождь, и Андрей чуть не заплакал, слушая полонез Огиньского. Маленькая черноглазая девочка с завернутой в полиэтилен скрипкой стояла рядом и смеялась. Андрей узнал ее — это была его соседка. Когда Андрей вечерами сидел дома, он сквозь стену слышал, как ее уговаривали поиграть на скрипке.

— А ты так сможешь? — спросил Андрей.

— Это в дождь красиво, — ответила девочка и отряхнула с полиэтилена капли, — а когда солнце, слышно, как струны скрипят…

— Ясно, — ответил Андрей и пошел по лужам домой. Ботинки промокли, но зато дома он сел за стол и написал стихотворение. Начиналось оно строчкой «Мир оживает под дождем…».

Курить Андрей бросил после того, как прочитал в журнале «Техника — молодежи» про одного заядлого курильщика, погибшего при загадочных обстоятельствах. Труп вскрыли, и из легких черной струйкой потек никотин. Андрея чуть не вырвало. Не было у него и друзей в новом доме. Новая школа тоже не нравилась. Хотя кому может понравиться новая школа? Самый верный способ выбить человека из колеи — перевести его в другую школу, особенно когда учиться осталось год.

И в один прекрасный день, точно рапиры, скрестились на затылке Андрея взгляды Миши Кузнечикова и его лучшего друга Саши Короткова. И мысль, пришедшая в голову Мише, эхом откликнулась в голове Саши. Эхо работало почему-то только в этом направлении, хотя никто бы не сказал, что голова у Саши пустая.

Быть хотя бы один раз битым — частая участь новенького и классе. А поводом может послужить все что угодно. Недовольство Миши Кузнечикова, вызванное разными причинами, как раз и было поводом…

Осеннее солнце затопило класс. К дому напротив школы подъехала машина с полным кузовом капусты. Издали капуста казалась зеленой и чистой — кочан к кочану. Из подвала выскочили люди в грязных белых халатах и замахали на шофера руками. Шофер достал из кармана желтую бумагу, исписанную через фиолетовую копирку, и стал тыкать в нее пальцем, точно хотел проткнуть. Из подвала, ступая тяжело и нетрезво, выбрался еще один человек. Был он в телогрейке и с более красным лицом, нежели люди в грязных халатах. Человек внимательно ознакомился с бумагой, а потом так энергично рубанул себя рукой по шее, что казалось, голова возьмет да отвалится и покатится по улице, как красный кочан капусты. Шофер выплюнул папиросу и выругался. Алла Георгиевна невольно кашлянула. «Осень. Молодая, но уже все познавшая женщина пирует за богато накрытым столом», — подумал Андрей. Он так и не понял, проза это или же стихотворные строчки.

— И тогда… Садофьев, — сделав упор на фамилии, строго сказала Алла Георгиевна, — Блок забывает Прекрасную Даму и обращается к Незнакомке… — Она стояла около его парты, держа в руках синий томик Блока.

— Я знаю, — ответил Андрей.

— Что вы знаете?

— Что он забывает Прекрасную Даму и обращается к Незнакомке…

— Нет, — вдруг сказала Алла Георгиевна, — это Прекрасная Дама забывает Блока и превращается в Незнакомку… Ясно? — Синий томик повис над головой Андрея.

— Мне тоже так кажется, — защитил голову рукой Андрей.

Всю жизнь ждала. Устала ждать.

И улыбнулась. И склонилась.

Волос распущенная прядь

На плечи темные спустилась… —

начала читать учительница.

Андрей вырвал из тетрадки листок, где было его вчерашнее стихотворение. Начиналось оно словами:

А в жизни по-прежнему нету веселья,

Чего не хватает — коня или шпаги?

«Всего, всего хватает», — радостно подумал Андрей и разорвал стихотворение в клочки.

— Чего это вы рвете, Садофьев? — спросила Алла Георгиевна, остановившись на середине строчки.

— Читайте, читайте, пожалуйста, — сказал Андрей, но в это время зазвенел звонок и учительница замолчала.

Андрей вышел в коридор и высоко подбросил портфель. Портфель коснулся белого плафона, и плафон закачался.

— На пару слов, — вежливо сказал Саша Коротков и взял Андрея под руку.

— А знаешь ли ты: если не писал, то разбоем занимался Франсуа Вийон? — спросил Андрей. — Был такой поэт-разбойник…

— Тебя ждут, — Саша приглашающе повел рукой в сторону туалета.

— А ты сам-то дерешься или только зовешь и стоишь у двери?

— Ты, наверное, дурак… — сказал Саша.