Качели времени. Мама!

По обычаю, уже земному, все мы кинули в яму, куда опустили гроб, по три горсти земли. Потом те же парни взяли в руки лопаты. Звук, с которым земля падала на крышку гроба, оказался невыносимым. Я отвернулся, разревелся, и уткнулся лицом в плечо сестры. Нас обняла тетя Саша, державшая плачущего Антея. А папу поддерживали одновременно его старший брат и наш дедушка. Бабушка Эригона подошла, обняла меня и сестру. Небольшой кучкой мы стояли, отвернувшись от могилы, пытаясь не слышать этого страшного звука, с которым падает земля. И, хотя неподалеку были люди, которые пришли попрощаться с мамой, мне показалось, что мы остались одни в мире. Да, мы все и правда остались одни. Без мамы уже не будет так, как было раньше. И не будет счастья.

Когда все было закончено, мы долго стояли у свежего холмика. На него поставили фотографию – улыбающаяся, с открытым взглядом, мама с любовью смотрела на нас. Я смотрел, не в силах оторвать взгляд от ее лица.

Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг я почувствовал, как кто-то тянет меня за руку. Посмотрел – Саша.

– Пойдем. – сказала она. – Надо идти, милый.

Я огляделся. Дедушка и дядя Алекс вели отца. Бабушка – Александру, которая несла на руках маленького Антея. Я пошел за тетей Сашей.

По пути ко мне подошла давешняя старушка.

– Держись. – наставительно произнесла она.

– За что? – не понял я.

– Ты теперь должен быть сильным. Опорой своему отцу.

– А кто будет опорой мне?

– Отойдите. – произнесла Саша, прежде чем старушка ответила. – Отойдите от ребенка. Пойдем, Оксинт. Не слушай ее.

Она обняла меня, и мы пошли следом за остальными.

Глава шестая. Масштабы бедствия

Я ощутил вдруг, что мне не хватает воздуха, судорожно вдохнул, моргнул, и вдруг обнаружил себя в своей комнате. Ошарашенно огляделся по сторонам. Как? Я же только что был на кладбище, а мама… Мама!

– Мама! – закричал я, вскакивая с кровати. – Мама!

Три секунды сохранялась тишина, и это время показалось мне вечностью. Но тут вдруг я услышал легкие мамины шаги, которые не спутаю ни с чьими другими.

– Что такое, мой хороший? – спросила мама, появляясь на пороге.

Волосы ее распущены по плечам, на которые мама накинула легкий халат, торопясь ко мне. Я ее разбудил. Устыдившись того, что маме пришлось из-за меня вскакивать посреди ночи, я все же, не в силах побороть свои эмоции, подбежал к ней и крепко обнял, а потом разревелся.

– Оксинт, что такое? – испугалась она.

– Малыш, что с тобой? – услышал я голос отца.

– Мне приснилось, что тебя не стало. – выдавил я между всхлипываниями.

Мама крепче прижала меня к себе, и я почувствовал, как отец нас обнял.

– Страшный сон, малыш. Очень страшный. – сказал он. – Но это просто сон.

– Я тут. – вторила ему мама. – И никуда не денусь.

– Что происходит? – кажется, мы разбудили Александру.

В комнате становилось многолюдно.

– Оксинту приснился страшный сон. – ответил ей папа.

– Милый, пойдем. Поспишь с нами. – предложила мама.

– И я хочу! – мигом сориентировалась сестра.

– Пойдемте. – рассмеялся отец.

Всей толпой мы пришли в родительскую спальню, где в своей кроватке сидел заспанный Антей, и недоуменно на нас взирал. Папа достал его из колыбели, и тоже положил на кровать. Мы устроились все вместе, я взял мамину руку в свою и неожиданно быстро заснул.

Или нет? Обстановка снова сменилась, и теперь я обнаружил себя сидящим на берегу моря. Первым делом посмотрел на небо и убедился в том, что солнце на нем ведет себя прилично и не несется прямо на меня. Потом огляделся по сторонам, и слева от себя обнаружил Томаса. Надо сказать, я этому ничуть не удивился.

– Ты лицемер и лгун. – сообщил я ему, как и намеревался.

– Аргументируй. – странно, но мужчина оставался спокойным.

– Из-за тебя пострадал Майкл, хотя ты обещал не вредить мне. Но он – моя семья. Причиняя боль ему, ты причиняешь ее мне.

– Кто такой Майкл?

– Не притворяйся! Это мой двоюродный брат, который, по твоей милости, провалился под лед! И теперь у него пневмония.

– Я сочувствую твоему кузену и его семье. Но почему ты решил, что я к этому причастен? И как бы я это сделал?

– Уж если ты путешествуешь по времени и пространству, а еще посылаешь мне сны, то и такое сделать тебе раз плюнуть!

– Увы, милый, я не всемогущ. Мои скромные возможности ограничиваются лишь путешествиями. И то, скажи спасибо моему талисману.

Я невольно глянул на бусину, которая висела у него на цепочке. Чем-то она похожа на мой агат.

– Что же до снов – у меня не слишком развита эта способность. Я только сегодня ночью наконец смог повлиять на твое сознание, до того не получалось.

– Ну да! А сон в медпункте?

– Что за сон, Оксинт?

Я фыркнул – ему что, охота комедию ломать? Но рассказал про свой дневной сон, в котором Томас принимал непосредственное участие.

– Ты там был! А потом еще и Майкла отправил под лед. Хватит притворяться!

– Про твой дневной сон у меня есть одна теория. Как и про Майкла. Но, прежде чем я ее изложу, скажи пожалуйста, зачем же мне нужно загонять ребенка на лед, да еще и проламывать этот самый лед?

– Тебе не надоело надо мной издеваться?