Качели времени. Следствие вели

Впрочем, я ошиблась, когда сказала, что это жестко. Преступник получает по заслугам. Ведь если не оградить от него людей, то сколько жизней он сломает? В конце концов, мучить или не мучить людей – это всегда выбор человека. И если он решил ради своих, совершенно непонятных нормальному обществу мотивов, мучить других, то изоляция – единственно верное и даже гуманное решение в его случае.

Еще я отнюдь не шутила, сообщая Леонарду, что узнаю, если он будет над кем-то издеваться. Я установила ему своеобразную «сигнализацию». В обычной жизни она ничем себя не выдаст, но если парень действительно вновь повернет на кривую дорожку, то я об этом сразу же узнаю. И миндальничать с ним не буду!

– Мара, привет! – вторгся в мои мысли знакомый голос.

Вздрогнув, я вынырнула из размышлений. А теперь меня кто зовет? Еще какой-нибудь плохой парень сестры? Но нет, это оказался наш сосед, Эрик, самый славный юноша на свете. Мы росли вместе, часто общались и я даже знаю, что парень тайно влюблен в сестру. Он сам мне в этом признавался. Я же недолго была влюблена в него, но после того, как узнала о его чувствах к Маре, быстро остыла. Она же и вовсе никогда на него особого внимания не обращала: слишком хороший, без червоточинки.

Вдруг я подумала: а было бы славно их свести. Но нет, я не имею права распоряжаться чужой личной жизнью. Мара, вернувшись в свое тело, быстро все расставит по местам, да еще и мне по голове настучит. Ну и Эрику я не хочу причинять боль. Глупая мысль, люди ведь не куклы, чтобы играть ими в «дочки-матери»! Поэтому я немного и нейтрально поболтала с соседом, а после пошла домой.

Родители сидели на кухне и я сразу направила туда свои стопы. Половину дня толком не ела ведь! Мара, насколько я знаю, не ужинает, да и организм ее вроде тоже был сыт. Но я понимала, что если сейчас что-то не закину в себя для успокоения мозга, то потом не засну. Так что быстро соорудила пару бутербродов. Папа и мама удивились, конечно, но виду не подали. Не будут же они ограничивать собственного ребенка в удовлетворении базовых потребностей. Однако я все равно решила внести ясность в происходящее.

– Проголодалась почему-то после концерта вот.

– Да, ты сегодня играла как-то иначе. – кивнула мама.

– Хуже?

– Мара, ну как ты можешь такое говорить? – удивился отец. – Ты же всю жизнь со свирелью в руках.

Я поняла: они мне ничего не скажут. Да и родители, не профессиональные музыканты, им не показалось, что я играю плохо. Просто и правда иначе. Удовлетворившись такими их мыслями, я немного поболтала с папой и мамой, а после направилась к себе. И действительно пришла в свою комнату, по привычке, но потом опомнилась и отправилась куда надо. Хорошо, что родительская спальня находится внизу и никто не видит, как я курсирую по этажу.

Первое, что я увидела, когда зажгла свет – недовольную морду Феникса. Он наверняка ждал свою хозяйку, а тут снова я! Кот посмотрел на меня с презрением и отвернулся.

– Уж извини. – развела я руками. – Пока что не до нового обмена телами.

Я подошла к одному из столов Мары и выдвинула верхний ящик. Животное тут же вскочило, прыгнуло на столешницу и зашипело на меня. Однако сестренке удалось воспитать сторожевого котика! Не зря он сейчас возмущается, ведь я собираюсь прочитать дневник его хозяйки, который заметила еще с утра.

– Не возмущайся. Все вокруг хотят, чтобы мы с сестрой стали ближе, вот я и делаю это всеми доступными способами!

Вообще, конечно, не следовало читать чужой личный дневник. Это плохо и неприлично, я уверена, что Мара, которая в принципе не практикует насилие, как и я, за такое меня бы точно стукнула. Однако сейчас, когда я сутки пробыла в ее теле, мне действительно захотелось побольше о ней узнать. Да и утром, когда я искала адреса репетиционной базы и спортзала, открыла дневник на очень интересном месте: там Мара рассуждала о музыке. Когда я поняла, что держу в руках, то сразу же отложила ее откровения. Но теперь мне стало интересно: вдруг сестра как-то написала, как становиться частью этой самой музыки? Мне завтра снова за нее концерт играть, так что такая информация пригодилась бы!

Вообще удивительно, что Мара, которая терпеть не может ежедневники и планеры, ведет вдруг дневник. Но полистав страницы, я поняла, что делает она это в своей неповторимой манере. Даты отсутствовали, описания дней жизни тоже не было, только какие-то мысли, замечания, иногда рисунки. Некоторые фразы обрывались на полуслове, будто сестра потеряла нить рассуждений. Но потом вдруг продолжались через несколько страниц. Сначала мне показалось, что это и вовсе какая-то невнятная каша из мыслей.

Но потом я поняла, что несмотря на беспорядок, дневник имеет определенный формат. Это не просто записки, а как бы разговор с сестрой. Сначала я подумала, что Мара, как творческая личность, просто выдумала себе собеседника, ей так легче. Но потом наткнулась на очередной странице на обращение «Видишь ли, Тами» и была поражена. Мы за неделю могли друг другу двух слов не сказать, а оказывается, она со мной целые беседы вела. Жаль, что без моего участия.