Качиакта

Он присел на коряжину, ощущая в себе жуткое желание что-нибудь съесть или, хотя бы, закурить. Захар и сейчас вот, на самом деле, думал о том, как там, в далёком российском городишке приходится его милой Анюте, глупой, несмышленой дочери. А какой же ещё? Ведь по неразумению своему она поступила так. Лично своей рукой вытолкнула родного отца за дверь; за всё доброе и светлое отправила на преждевременную смерть того, кто дал ей жизнь. Какую – ни какую, но ведь жизнь!

Впрочем, что тужить-то? Им сейчас, обоим, хорошо. Стоит ли беспокоиться? Магазинчики Веры Григорьевны приносят какие-то доходы. Им славно без него. Если бы это было не так, то не находился бы сейчас Прохоров здесь, в горах, на Урале. Он бы спокойно смотрел в экран телевизора и пил горячий кофе, сидя на диване. Как прежде… Его бы терпели, но, конечно же, до поры и до времени…

Нет, то, что не объяснимо, то и не растолкуешь. Не дано ни одному колдуну или магу. Если бы сейчас здесь Прохоров увидел снежного человека, то ничуть бы его появлению не удивился. А вот тому, что стряслось с ним, не перестаёт удивляться… Ведь рассказывали ему о подобных случаях, что с другими людьми, происходили. Он, если и верил каким-то странным, неадекватным историям, то до конца понять не мог ни звериных, ни человеческих душ. Дочь выгоняет отца, жена – мужа, сын – родную мать… и так до бесконечности. Подлый, неуправляемый мир, где очень лёгко самому последнему шакалу объявить себя царём…

Он понимал отчётливо, что там, в далёком подмосковном городке, откуда его выжила родная дочь, очень надеются и Аннушка, и Вера Григорьевна, что он, Захар сгинул, как собака в пути. Они не сомневаются, что он подох в дороге, которая ведёт в никуда и конца не имеет. Страшно, что им от таких мыслей очень хорошо… Но он, почему-то, живой, он не оправдал их надежд… Не смог погибнуть, наложить на себя руку или, по-настоящему, а не театрально бросится под поезд. Ничего Захар не может. Не приспособлен ни к жизни, ни к смерти.

Думая обо всём этом, он уснул, прямо под могучим кедром, на его, местами выступающих из-под земли корнях. Он так устал жить, что уже не понимал, где явь, а где сон. Кто-то тряс его за плечи или ему снилось, что какой-то незнакомой и молодой женщине в стёганке он рассказывает о своём нелёгком житье-бытье. Но ведь не жалуется на своё существование. А сетует только на то, что живёт, а ведь его дорогие и любимые надеются, что нет его больше на земле и быть не может.

Моложавая женщина, черноволосая, в кирзовых сапогах, стёганке вела его за руку, словно дитя малое, к не очень большому посёлку, по краю довольно широкой гравийной дороги. По правой стороне Захар видел кладбище с крестами, с богатыми и не очень, памятниками. Заметил и немало могил, на которых стояли только деревянные столбики.

– Здесь покоятся такие, как ты, – пояснила женщина,– бродяги. Но в нынешнем году их немного было – не больше двадцати. Значит, жизнь идёт к лучшему.

– Так разве я ещё не умер? – На полном серьёзе спросил Прохоров.– Конечно, не умер. Я понимаю. Ведь ты ведёшь меня хоронить…

– Была нужда мне тут ямы копать и зарывать живого, здорового и красивого мужика, – засмеялась женщина.– А веду я тебе к себе в дом, поешь, водки выпьешь, отмоешься и…

– … и пойду дальше.

– Не думаю, что от меня куда-то сможешь уйти. Да и зачем? От добра ведь добра не ищут. Ты просто забыл, Захар… Ты всё мне рассказал о себе. Мы всю ночь беседовали. Я искала здесь свою козу… Видать, не судьба уже и найти. Её потеряла, но зато тебя нашла… человека. Ты для меня теперь, почему-то, значишь больше, чем коза…

– Трудно поверить. А козу волки сожрали…

– А ты верь мне, Захар. Я просто так ничего не делаю и не говорю. Скорей всего, мою козочку Милку не волки, а собаки одичавшие задрали. Они сейчас почти такие же злые, как и люди. А пока мы идём ко мне… в избу, послушай, что и я тебе расскажу.

И она просто без всяких там предисловий поведала ему историю собственной жизни, тоже ведь не очень романтическую и, образно говоря, не поэтическую. Имелся у неё муж, любил безумно, цветы дарил и всякое такое. Но вот когда запахло жареным и начались, организовались не сами собой, общенародные трудности в стране, её, Кирилл, по образованию строитель с высшим образованием, как и она, Ирина, быстренько нашёл себе женщину, где-то, в Греции или даже… в Италии. Умело прибрал к своим рукам их трёхкомнатную квартиру, машину продал не слабую… дачу, ему деньги необходимы на билет были.