Кадавры

Паника, впрочем, схлынула быстро. Во многом потому, что к делу оперативно подключились власти. О первых найденных кадаврах вообще никто не знал — информацию скрывали. К комбайнеру-пьянице с визитом вежливости приходили люди с государственными лицами и проводили воспитательную, так сказать, беседу: «Откроешь рот — мы его глиной набьем, понял? Не было мальчика, не было». Но шла молва, и молву не могли пресечь даже угрозы набить рот глиной; нету в мире столько глины. Когда стало ясно, что замолчать кадавров не получится и мальчик все-таки был, власти сменили тактику и подключили телевидение — с экранов старательно успокаивали население: занижали цифры и каждый день придумывали что-то новое, то говорили, что мертвые дети в полях — просто муляжи, это перформанс, масштабная работа анонимного художника, то вдруг меняли тактику и начинали твердить, что никаких мертвых на самом деле нет, а потом вдруг сообщали, что все, кто живет рядом с ними, получат льготы; но какие льготы, если вы сами вчера говорили, что кадавров нет?

Иоганн Аккерман, «Фольклор катастроф»

Перевод с немецкого Дмитрия Табакевича,

издательство Ad Astra, 2004 год, с. 11–12.

«Галина Михайловна Родченко[1] — глава КИМА и основательница Института — в своей книге пыталась предсказать их возможную судьбу. Писала, что очень хорошо представляет себе два варианта развития событий: первый — государство оградит кадавров высокими заборами с колючей проволокой, накроет саркофагами, создаст вокруг каждого зону отчуждения; второй — все будет ровно наоборот — кадавры превратятся в приманку для туристов — вокруг каждого мертвого ребенка вырастет своя индустрия развлечений: кафешки, лавочки с сувенирами, магнитиками на холодильник и очереди из желающих прикоснуться к мертвецу. Как бывает с мощами святых, например.

Ни один из ее прогнозов не сбылся. Кадаврам удалось избежать банализации.

С ними случилось самое скучное из всего, что только можно представить — их попросту перестали замечать. Со временем кадавры, как старые памятники или заброшки, стали частью привычного ландшафта и полностью выпали из зоны общественного внимания».

Цит. Мориц Гатман, ст. «Россия 20 лет спустя»,

газета «Deutsche Welle», 13 сентября 2021

(перевод с немецкого)

Респонденты: 18–60 лет

Регион: бывшее черноземье, 傘谷

Выборка: 4000 человек

Вопрос: в каком году на территории РФ возникли мортальные аномалии?

47 % — «затрудняюсь ответить»;

17 % — «несколько лет назад»;

26 % — назвали неверный год;

10 % — дали верный ответ.

Данные ЦИОМ КИМА, 1 марта 2014

«Сегодня представляется весьма странным, что ни государство, ни Русская Православная Церковь первые годы после Stunde Null, нулевого часа, так и не попытались использовать феномен мортальных аномалий себе на пользу, или, как говорят исследователи, «присвоить» его. В спорах о том, почему так вышло, сломано множество копий. Но, по моему мнению, ответ на данный вопрос лежит на поверхности: для церкви мортальные аномалии создают больше проблем, чем возможностей, особенно учитывая тот факт, что контролировать или хотя бы предсказать, что будет происходить с мертвецами в ближайшие годы, никто не брался и до сих пор не берется. Церковные чиновники, в том числе мои весьма близкие коллеги, пытались как-то встроить возникновение этих детей в православную догму и объяснить их существование своей пастве, но тут возникали щекотливые вопросы и проблемы — некоторые дети выглядели по-настоящему жутко, — они не ожили, и чисто технически их нельзя было считать воскресшими, а значит, их существование не очень-то сходилось с христианскими идеями о смерти и воздаянии, и потому отношение церкви к детям — или как их сейчас принято называть, «кадаврам», — менялось довольно резко — от попытки присвоить событие и объявить его чудом и доказательством истинности христианских догм до официального запрета региональным епархиям говорить о мертвых в своих проповедях, ссылаться на них. Чуть позже РПЦ выпустила еще один внутренний документ, в котором верующим было запрещено упоминать кадавров; специалисты, с которыми мне удалось поговорить, связывают возникновение документа с появлением большого количества новых религиозных движений, которые стали уводить паству у РПЦ. В итоге указом верховного синода кадавры были объявлены языческой ересью, и поклонение им с тех пор приравнивается к отступничеству».

протодиакон Андрей Куравлев,

ст. «Искусство закрывать глаза»

Газета Die Zeit, 1 августа 2014