Кадетская контрреволюция и ее разгром

Маклаков писал из Парижа: «Завтра, 1 мая, здесь предстоят демонстрации, колоссальные и грандиозные. Одним из требований манифестантов является отказ от какого бы то ни было вмешательства в русские дела. Вот вам настроение широких демократических масс и то положение, в котором очутилось правительство…»¹⁰⁶. Делая доклад о своих заграничных впечатлениях на заседании Национального центра, Струве также подчеркивал, что на Западе в рабочих кругах существуют «несомненные и чисто стихийные» симпатии к «русскому большевизму»¹⁰⁷. Об этом же сообщал из Сербии Родичев. По его словам, нескрываемое сочувствие Советской Республике давало себя знать здесь на каждом шагу. Нередко аудитория встречала выступления делегатов Деникина свистками, невзирая на полицию, избивавшую и арестовывавшую тех, кто свистел. В письме в Екатеринодар Родичев жаловался, что кельнер в кафе, обслуживая деникинских посланцев, в разговоре с ними «защищал большевиков, желающих добра народу, большевиков, на которых нападают и клевещут только реакционеры и буржуа»¹⁰⁸. Как видим, даже враги Советской власти вынуждены были признать все усиливавшуюся в зарубежных странах пролетарскую солидарность с советским рабочим классом.

Инесса Арманд писала в «Правде»: «И во Франции, и в Англии пролетариат с каждым днем становится все революционней и все недвусмысленней высказывает свою солидарность и симпатию к Советам, к Советской России, к коммунизму… Английская и французская буржуазия чувствует себя как на вулкане»¹⁰⁹.

Это были симптомы «третьей победы» Советской Республики во всемирно-историческом масштабе, о которой говорил В. И. Ленин. Речь идет о победе, одержанной над империалистическими державами внутри них самих¹¹⁰ и заключавшейся в том, что рабочим и крестьянам России удалось привлечь на свою сторону общественное мнение этих государств, завоевать симпатии широких слоев их населения.

Правительствам западных стран приходилось считаться с позицией трудящихся масс. Вот почему бывший глава Временного правительства князь Львов телеграфировал Деникину 3 апреля 1919 г.: «Невозможно рассчитывать на помощь отсюда, пока борьба с большевизмом может казаться… движением с целями политической или социальной реставрации»¹¹¹.

Настоятельно требовалось создать видимость демократических устремлений белогвардейских лидеров. И здесь на авансцену выпускались кадеты. Именно им предназначалась функция гарантов демократической сущности колчаковского и деникинского режимов перед лицом передового общественного мнения. В частном письме Маклакова находим следующее откровенное признание: в Европе «никто не может серьезно думать, чтобы Деникин или Колчак были теми людьми, которые сделали и создали мартовскую (Февральскую. — Н. Д.) революцию. И все-таки приходится утверждать, что Деникин и Колчак — это и есть самая настоящая русская демократия»¹¹². Свою лжесвидетельскую миссию кадеты выполняли с величайшим усердием, охотно выступая, как признавал впоследствии Милюков, в «неблагодарной роли либерального политического прикрытия для правонастроенных руководителей борьбы»¹¹³.

Астров — Альберу Тома: «Прошу верить, что я и мои политические единомышленники не остались бы работать с ген[ералом] Деникиным, если бы эта работа была направлена на реставрационные цели»¹¹⁴.

Национальный центр — Маклакову: «Убедите их (союзников. — Н. Д.), что Деникин не несет с собой ни реакции, ни реставрации… Убедите их, что кадеты нейтрализуют влияние правых. Убедите их, что в интересах сохранения армии от развала это сочетание неизбежно и что мы, кадеты, ушли бы в сторону, если бы работа Особого совещания при Деникине была направлена в сторону реакции»¹¹⁵.

Национальный центр — Родичеву: «Вы именем своим и словом своим должны рассеять подозрения, что Россия, стоящая за Деникиным и Колчаком, есть черносотенная рать старого режима»¹¹⁶.

Национальный центр — князю Львову: «В составе ближайших сотрудников ген[ерала] Деникина находятся хорошо известные Вам Астров, Степанов, Челищев, которые выдвинулись после 27 февраля и занимали ответственные должности или в самом Временном правительстве, или в период его господства… Все эти люди не могли бы находиться в Екатеринодаре, если бы он стал очагом русской реакции… Начавшие уже свои занятия комиссии по земельным и рабочим вопросам ведут свою работу при нашем постоянном участии, и Вы можете быть уверены, что ни в той, ни в другой области мы не будем отстаивать возвращение к старым социальным отношениям»¹¹⁷.

В тех же целях была сочинена руководителями Национального центра пресловутая декларация «О целях, какие преследует командование Вооруженных сил Юга России». По свидетельству Соколова, этот документ, ехидно окрещенный им как «безобидный памятник нашего либерализма», был составлен под воздействием английского полковника Кийза и, подобно аналогичной декларации Колчака, предназначен исключительно «для экспорта»¹¹⁸.