Кадеты и юнкера

Интересно отметить, что Николаевское кавалерийское училище, как и Николаевский корпус, сохранили связь со своим прошлым. Юнкера до самой революции продолжали по старине называть училище «школой» и продолжали соблюдать её старые традиции и обычаи времён Лермонтова и корпоративный дух, названный в Высочайшем Манифесте 19 мая 1864 года: «весьма хорошего направления». В отличие от всех других военных училищ России, в «Славной школе» наименее чувствовалась казарма; в ней для юнкеров сохранялся старый обиход иметь наёмных слуг-лакеев (одного на пять воспитанников). Николаевский кадетский корпус продолжал сохранять связь с училищем и также в своём обиходе отличался от других корпусов тем, что имел тот же вензель императора Николая I, какой носило училище; вместо чёрных брюк носили синие кавалерийские, цветной пояс и шашку вместо штыка. Старший его класс, как когда-то пансионеры «Шакаевского пансиона», сохранил право обучаться езде в манеже училища. Большинство кадет, окончивших корпус, шло в кавалерию.

Юнкера Славной школы

В красивое время,

Когда опасались

Грешить слишком много,

И чёрта боялись,

И верили в Бога,

Слова были твёрды,

Друзья были честны,

Все рыцари горды,

Все дамы прелестны.

В наше время гибели всего светлого особенно дороги воспоминания о прежних счастливых днях, когда время изгладило всё тяжёлое из памяти, оставив в ней лишь одно хорошее. В этих воспоминаниях, написанных тогда, когда былая жизнь русской кавалерии с её красочным бытиём, рыцарским духом и красивыми традициями отошла в безвозвратное прошлое, я хочу помянуть тёплым словом беззаботные юнкерские дни, оставившие в душе навсегда тёплое и хорошее чувство.

Всем старым кавалеристам дороги и памятны дни их училищной жизни, и нет ни одного из них, который не вспомнил бы с грустью и благодарностью своё пребывание в «Славной гвардейской школе», как называлось в кавалерийском мирке Николаевское кавалерийское училище в царской России, где судьба дала мне завидный удел провести самые счастливые дни моей юности.

Училище носило в кавалерии имя «школы» потому, что в дни его основания при императоре Николае I называлось «школой гвардейских юнкеров»; оно сохранило в общежитии не только это старое своё название, но также обычаи и традиции старого времени, благодаря которым быт николаевских юнкеров представлял собой особый и очень своеобразный мирок. Где брали своё начало эти неписаные традиции юнкерского общежития, в каких тайниках и глубинах прошлого затерялись часы их зачатия, — Господь их ведает, – но блюлись они ревностно и неукоснительно, и были живучи и крепки, как запах нафталина в казённом цейхгаузе. Много в них было нелёгкого, ещё более забавного, но цель их была несомненна, и многие для постороннего глаза, казалось бы, странные вещи, имели под собой большой здравый смысл. Больше же всего в жизни юнкеров Школы было такого, что вспоминается до сих пор с тёплым и хорошим чувством. Без своего собственного жаргона, обычаев и традиций я не могу и не хочу даже представить себе Школу.

Неприятное и враждебное чувство поэтому пробуждается в душе каждого старого кавалериста, когда посторонние кавалерийской жизни люди в обществе и печати обсуждают традиции училища, о быте которого и службе не имеют никакого представления. Трудно объяснить постороннему человеку, не имеющему понятия о кавалерийской службе, что обычаи Школы вызывались особыми требованиями жизни кавалерии и потому являлись обязательными для всех юнкеров, не допуская никаких исключений: хочешь быть кавалеристом, – исполняй их, как все; не хочешь, – считай себя выбывшим. Строго, но справедливо!

Свои собственные обычаи и традиции существовали и существуют по нынешний день во всех старых школах мира. Обычаи зачастую весьма грубые процветают в военных школах США, в знаменитом французском Сен-Сире, уже не говоря о демократической Англии, где, например, в колледже Итона существует до сего дня обычай помыкания старшими учениками младших, именуемый «фаггинг», согласно которому младший обязан чистить сапоги старшему, носить за ним вещи и отдавать ему свои лакомства, за что в награду получает одни колотушки. Это признаётся английской аристократией необходимой принадлежностью «мужественного воспитания», как и драки между учениками, которых никто и никогда не разнимает.