Кадеты

– Ладно, слушай, – вздохнул Артур. – Тогда в гостинице, когда ты, проснувшись, ничего не помнил с момента нападения на поезд, я впервые засомневался: уж не правду ли ты мне говорил о своем попадании из будущего. А убедился, когда стали происходить события, которые ты предсказывал. Из Луганска нам пришлось поспешно уезжать, так как Вяземский был полностью неадекватен. Мы все-таки добрались до Одессы, Слава постепенно освоился с действительностью. Но он не хотел жить в стране большевиков и мы рискнули перебраться за границу. Пытались попасть в Румынию, но нарвались на пограничников и его ранили в руку. Нам удалось сбежать, вернулись обратно в Одессу. Деньги закончились, выступали с Гектором на Привозе, но зарабатывали мало, больше половины отдавали за место. Голодали, жили в катакомбах. Потом я рассказал Славе про Машу и мы отправили ей письмо. Адрес написали знакомого сапожника, через месяц получили ответ. Маша написала, что отец ее сейчас в Киеве, командующий округом, вот мы и решили поехать туда. Собирались долго, пока на дорогу накопили, одежду справили приличную, так что попали в Киев через три месяца. Отца Маши уже не было, его направили в Азию, там басмачи зашевелились. Потом случайно Вяземский обнаружил за подкладкой письмо от митрополита Луганского. Я забыл о нем, а Слава и не знал, а то бы мы в Одессе им воспользовались. В Киеве оставался открытым храм Николы Доброго, нас там приютили. Узнав, что я хорошо рисую, мне предложили учиться на иконописца, я согласился. Славе тоже предлагали стать послушником, но он отказался, воспользовался родством с тем Вяземским и его приняли на рабфак, помогли устроиться на работу в газету. Потом он вступил в комсомол, поступил в политехнический институт и его карьера резко пошла вверх. Стал комсоргом курса, потом института, увлекся борьбой с религией. На этой почве мы с ним окончательно и рассорились. Он стал приходить с комсомольцами в храм, устраивать митинги прямо в церкви. Хотел, чтобы я отказался от веры и снова был с ним. Чтобы из-за меня не страдали остальные, я решил сменить место службы. Как раз требовался помощник реставратора в Ростовской епархии, меня сюда и направили. А два года назад тут появился и Вяземский, сейчас он руководит комсомольской организацией области. Мы с ним не виделись, хотя Мария говорила, что он меня искал.

– Да, нелегко тебе пришлось, – сочувствую я. – Остальное могу домыслить и сам. Вяземский стал встречаться с Машей, заделал ей ребенка, а потом появилась Анюта и напомнила о его обещании. Кстати ты знаешь, где ее найти?

– Анечку? Нет, но Ваня знает. Ты его не узнал? Этот парень, что тут был, Шило его еще кличут.

– Шило? Нет, попробуй тут узнать, так изменился!

– А с Машей было не совсем так, как ты домыслил, – продолжил Артур. – Они встретились, но Слава был совсем не тот, которого она знала, у них не сложились отношения. Он тоже не особо ею заинтересовался и как предполагает Мария, общается с ней только из-за ее отца. Ребенок у нее не от него, кто отец не ведаю, но родители Марии считают отцом Славу. Он не отказывается, имеет какие-то свои соображения на этот счет, Мария тоже не хочет, чтобы знали о настоящем отце ребенка. Это не я, не смотри на меня так!

– Да я тебя и не подозреваю, – успокаиваю я. – Просто Санта-Барбара какая-то! Ладно, продолжай!

– Да по сути я все сказал. Ах да, ты икону хочешь найти похищенную! Так нечего искать, вот она.

Артур проходит к столу и снимает наброшенную ткань, опираясь на стопку книг, перед нами стоит та самая икона, ради которой я здесь.

– Так это ты ее? – шокирован я.

– Нет, конечно, такой грех на душу я бы никогда не взял. Меня предупредил протоирей о необходимости присутствовать при передаче икон из Луганской епархии, а я проговорился об этом Ване в разговоре. Он подумал, что иконы ценные и с, хм, друзьями…, отправились их встретить. Похитили три иконы, сбыли их барышнику за малую сумму. Я же, когда узнал о похищении, заподозрил Ваню, очень уж он виновато выглядел. Отпираться он не стал, сознался. К счастью барышник не успел еще их продать, я выкупил у него одну икону, вот эту, а остальные попросил сохранить, пока раздобуду деньги.

– Ванька, похоже, кадр еще тот! – я все еще в растерянности. – Почему ты не сообщил в милицию? Или своим, церковникам, пусть сами решают, как вызволить иконы. Или ты не хочешь их возвращать?

– Милиция ежели и возьмется за это дело, то иконы возвращать точно не станет. Это моя вина, я и должен сам выкупить и вернуть святыни. Когда все выкуплю так и снесу в собор. А пока вот…

Артур откинул ткань с мольберта, под ним немного недорисованная копия иконы святого Романа.

– Так вот откуда взялась вторая! – все стало на место. – Но возраст обеих икон специалисты указывали не менее двухсот лет!

– Через сто лет погрешность определения возраста увеличивается, особенно для хороших копий. Состав красок, оттенки идентичны, я и сам лет через пятьдесят не отличу, – усмехается Артур. – Шучу, отличу конечно, но не с первого взгляда.