Кадианская кровь

Сказав это, Тэйд спрятал в кобуру один болт-пистолет и присел, держась за поручень одной рукой и стреляя из второго пистолета другой.

Развертывание было проведено близко к идеальному, насколько это было возможно в таких условиях. Здесь было слишком много машин и слишком мало пространства для маневра, но водители смогли развернуть свои БМП в почти безупречный порядок «Открывающегося Ока». Лязгнули гусеницы, откинулись аппарели, и последние уцелевшие взводы Кадианского 88-го высадились и открыли огонь.

Орда чумных зомби была скошена меньше чем за минуту после того, как первая «Химера» въехала в парк.

«Химеры» были закрыты и оставлены в звездообразном построении. 88-й полк построился для продвижения в пешем порядке. Встав во главе колонны, Тэйд снова достал из кобуры второй пистолет.

— Зейлен, это Тэйд.

— Слушаю, сэр, — ответил по воксу раненый, оставленный в десантном отсеке «Химеры».

— Начинай.

Все вокс-наушники в полку включились. Голос Зейлена был напряжен и искажен от боли, но тем искреннее он звучал, когда смертельно раненый солдат читал Литанию Храбрости по вокс-аппарату Джендена:

— … всему вопреки, мы храним верность Ему…

Литания звучала как тихая музыка, на фоне которой Тэйд отдавал приказы. Наконец, когда все уцелевшие отделения стояли по стойке «смирно», укрепляя свой дух, прежде чем войти в оскверненный монастырь, Тэйд снова заговорил.

— У нас есть только один шанс. Один шанс сделать так, чтобы каждый, кто погиб на борту кораблей, каждый солдат, погибший в городе сегодня, и каждый гражданин, умерший от чумы недели назад… умерли не напрасно.

— Один шанс, — он подчеркнул эти слова. — Мы войдем в катакомбы. Потом глубже, под фундамент монастыря. Потом, если сможем, мы пройдем еще глубже. XIV Легион убил этот мир, эту святейшую из планет, и мы не можем заставить их заплатить за это. Что-то под этим монастырем зовет Вестника. И Вестник ответил ему. Он идет сюда. У нас есть только один шанс лишить его того, что он ищет, один шанс уничтожить то, за чем он пришел. Вы должны знать, что мы ищем: линкор Гвардии Смерти «Удрученный», корабль эпохи Ереси. Вы должны знать, чем мы рискуем: уже ничем. И всем, ибо все, что у нас осталось, все, что мы можем отдать во имя долга — дыхание и кровь в наших венах. Это наш последний шанс, прежде чем мы все погибнем. И мы всегда знали, что умрем так — на службе Кадии и Богу-Императору.

— За Родину и Трон! — хором воскликнули солдаты. Зейлен продолжал читать Литанию Храбрости, приглушенно, но отчетливо, на общем вокс-канале.

— За Родину и Трон, — ответил Тэйд. — Император защищает. А теперь — вперед!

МОНАСТЫРЬ БЫЛ холодным и мертвым, что никого не удивило. Но все же, тишина действовала на нервы. Топот солдатских ботинок странным эхом отдавался в пустынных залах, все звуки отражались от каркасных конструкций, изуродованные статуи святых, ангелов и Астартес взирали из своих альковов.

Тэйд предоставил выбор четверым оставшимся пилотам «Руки Мертвеца»: остаться снаружи, с «Химерами», или оставить своих «Стражей» и присоединиться к остальным бойцам полка в походе в подземелья монастыря. Все пилоты решили остаться в своих шагоходах. Тэйд отдал им прощальный салют, прежде чем войти в огромные ворота монастыря. Весь полк знал, что шансы на выживание у «Стражей», остававшихся здесь в одиночестве, ничтожно малы. Но все также знали, что, спускаясь в катакомбы под монастырем, полк идет навстречу верной смерти, и только по этой причине никто не стал убеждать пилотов пойти со всеми.

— Я позволю им сражаться и умереть так, как они хотят, — сказал Тэйд. — Они убьют больше врагов, если останутся в своих «Стражах».

— Нам нужен каждый, кто может нести оружие! — возразил Тионенджи.

— Четыре пистолета ничего не изменят, — Тэйд покачал головой. — Пусть они останутся и умрут так, как хотят умереть. Разговор окончен.

Сейчас 88-й полк продвигался по огромному оскверненному храму, время от времени лазерный выстрел успокаивал заблудившегося чумного зомби, шатавшегося по пустым коридорам. По воксу Зейлен продолжал читать, на этот раз Литанию Мужества Перед Лицом Смерти. Его голос становился все слабее.

— Вокс-связь слабеет. Я едва слышу Зейлена, — сказал Деррик.

Тэйд кивнул. Он не хотел подыгрывать этой лжи. Как и мастер-сержант Бен Джевриан, но касркин не стал молчать.

— Он умирает, шутник. Не жди улыбок.

Командир касркинов отбросил пустой стеклянный пузырек и несколько раз сжал и разжал кулак.

— Так лучше…

— Ты что, вколол себе что-то? — спросил Деррик с внезапным раздражением. Кадианские уставы решительно не одобряли использование всех видов боевых наркотиков, и Тэйд был особенно суров к тем, кто позволял себе такое удовольствие. Вместе с временным улучшением реакции и физической силы большинство боевых наркотиков делали человека психически нестабильным и обладали опасными побочными эффектами. Злоупотребление стимуляторами в других полках было обычным делом, но среди кадианских ударников встречалось редко.

— Закрой пасть.

— Иди к черту, наркоман, — огрызнулся Деррик.