Кадриль убийц

Он показал на такой же запущенный домик без вывески.

— Там.

Мужчина поклонился и толкнул дверь указанного им дома. До нее донеслось эхо далеких голосов, исчезнувших, как только захлопнулась дверь. Роберта подхватила корзину, легонько шлепнула ежика по носу, чтобы он спрятался, и вошла в логово.

Мужчина сворачивал за угол в конце коридора, освещенного чадящими факелами. Колдунья бросилась вслед, как вдруг рука, вылетевшая из стены, бесцеремонно схватила ее за плечо и остановила на лету.

— Плати пошлину, торговка апельсинами. — В кабинке стоял настоящий гигант. — Два су на ладонь и апельсин для утоления жажды.

И тут же сунул руку в корзину. Роберта порылась в кармане в поисках железяк. Протянула ему две монеты, вытащенные наугад. Портье взял их и пропустил. Чем дальше Роберта продвигалась по коридору, тем яснее становились голоса.

— Пятнадцать! — услышала она.

Она поднялась по небольшой лестнице и увидела помещение для игры в мяч, на которую собрался весь квартал. Не очень большой и не очень высокий прямоугольный зал. Двойной ряд трибун вокруг центральной арены. Колдунья стояла в центре одного из коротких рядов. Сидящая на трибунах публика не отрывала глаз от белого мяча, летавшего по корту. Роберта нашла место и села, чтобы посмотреть партию.

Игроки, мужчина и женщина, были в легких спортивных нарядах, короткие штаны, жилет, оставляющий руки открытыми, простенький парик. Каждый держал маленькую ракетку. Корт делился надвое сеткой. Стены были обтянуты черной тканью, что облегчало слежение за мячом. Но та же ткань придавала залу мрачный вид.

Женщина резко бросилась вперед к сетке. Подпрыгнула, ударила мяч на лету, и тот полетел прямо в ее противника. Он не сумел отбить мяч, и невозмутимый судья прокричал: «Тридцать!» Зрители захлопали и закричали «ура!». Партия заканчивалась.

Мужчина отыграл одно очко, сровняв счет в последнем сете. Роберта опустила руку в корзину с апельсинами в поисках Ганса-Фридриха. Положила ладонь на колючки и стала нежно его поглаживать.

Она собиралась использовать ежа-телепата задолго до того, как Пеликан пересечет плотину, границу территории исторического города. Ганс-Фридрих был своеобразным метчиком, а Роберта — милиционером, мозг которого осаждали ужасающие видения зарезанных детей и сатанистских ритуалов. Она ждала самого худшего. И приехала, чтобы бросить вызов Злу.

Ганс-Фридрих послушно слушал толпу, передавая мысли колдунье, которая, прикрыв глаза, разглядывала сцены, проносившиеся в ее мозгу.

Париж. И снова Париж. Почти ни одного изображения с суши. Все, кто находился в игровом зале, жители и транзитники, сжились с иллюзией. Сцены праздников, виды Версаля. Многие вкусили удовольствий зачарованного острова. Обнаженная женщина. Она тут же изгнала образ, поняв, что речь идет о галантном свидании.

Внезапная вспышка разорвала сцену надвое. Колдунья открыла глаза. Женщина выиграла очко. Арбитр объявил матч-болл. Роберта сосредоточилась и попросила Ганса-Фридриха медленно пройтись по мыслям собравшихся в зале. Вновь возникли образы. Она очистила их от шелухи, как чистила апельсины для своих покупателей.

«Стоп!» — вдруг приказала она.

В колеблющемся отражении толпы внезапно возникла пустота, анклав, о границы которого разбивались мысли окружающих. Роберта попросила ежа сосредоточиться на ментальном вакууме. Почувствовала усилия зверька. Но черная дыра оставалась непроницаемой.

Женщина закричала, когда ее мяч запутался в сетке. Роберта заметила, как заколыхались края сумрачного провала, из которого вырвались языки пламени, образовав сияющую корону, какая возникает при полном солнечном затмении.

Она спросила соседа, кем была женщина, играющая на корте.

— Дама Гибод, — ответили ей. — Лучшая в городе. Зал для игры в мяч принадлежит ей. Да!

Мужчина вскочил, как и все остальные зрители. Дама Гибод выиграла матч. Ее противник, не веря своим глазам, смотрел, куда ударился посланный им мяч.

— Дама Гибод, значит, — пробормотала Роберта, оставшись сидеть. — Похоже, кротовый порошок помогает вам.

Зрители направлялись к выходам в нижней части трибун. Колдунья вновь проникла в мысли Ганса-Фридриха. Изображение, несколько секунд назад однообразное, теперь походило на разбегающуюся вселенную. Те, кто покидал общий мир игорного зала, обретали свой собственный ментальный мир. Зона тени сузилась.

Роберта собиралась прекратить обследование, когда ее внимание привлекла одна мысль. Она вернулась назад.

— Что это значит? — проворчала она. Она видела окружающий мир чужими глазами. На ней было платье викторианской эпохи. И она стояла на палубе Альбатроса в Лондоне над нефом Хрустального Дворца.

Роберта вытянулась, ища, откуда долетела мысль, и тут же определила источник. Мужчина. Он покидал зал с противоположной трибуны.