Кадры решают всё

Так что ненавидеть немцев «поселенцы» этого лагеря, по всем расчетам, должны были со страшной силой. Возможно, кто-то и решит после освобождения не брать в руки оружие, а, воспользовавшись моментом, просто сбежать, но не думаю, что таких будет большинство. Однако даже если я и ошибаюсь в расчетах, и оружие в руки возьмет не более трети – это три тысячи активных стволов. В десять раз больше того, на что рассчитывают немцы! Плюс полдюжины полковых минометов калибра сто двадцать миллиметров и несколько десятков батальонных, которые должны будут обработать казармы охраны и, так сказать, «засадный полк», который немцы разместили поблизости от лагеря на бывшей МТС. Плюс восемь «сорокопяток». Плюс пулеметы. Плюс мое знание о ловушке, выразившееся в подготовке позиций для кинжального пулеметного огня на путях подхода немецких резервов. Плюс… да много было плюсов, как ранее подготовленных, так и образовавшихся теперь вследствие того, что я получил информацию о ловушке. И все они, вкупе, должны были привести к тому, что силы, которые были выделены для нашего окружения и захвата, не только не выполнят поставленной перед ними задачи, но и, скорее всего, будут разбиты еще на подходе к лагерю.

А это означало, что немцы лишаются всех своих оперативных резервов. Ибо, как мне кажется, они должны задействовать в этой операции если не все, то подавляющее большинство тех сил, которые они способны собрать. Не-е-ет – тут или пан, или пропал! Все, что смогут наскрести, – все и бросят. И если мы их разобьем, то никаких сил для поиска и перекрытия путей отхода моего отряда у них уже точно не останется. Во всяком случае, в ближайшие, критические для нашего успешного отхода из района операции, сутки-двое. Более того, я рассчитывал, что вырвавшиеся из лагеря несколько тысяч вооруженных бывших пленных, заставят немцев на эти же сутки-двое, а то и трое, прекратить патрулирование дорог и стянуть все посты и патрули в максимально многочисленные гарнизоны, способные отбиться от довольно крупных, в сотню-другую штыков, отрядов разбежавшихся пленных. Что также должно очень сильно облегчить нам быстрый отход.

Потом немцы, конечно, стянут дополнительные силы – перебросят от границы с Польшей, оттянут с севера, снимут с фронта, короче, сгребут отовсюду, откуда смогут дотянуться, после чего, естественно, организуют авиаразведку, подтянут подвижные подразделения и, постепенно эту проблему решат. Но и в этом случае – теряя людей и технику, отодвигая намеченные сроки других операций на фронте, вследствие того, что часть запланированных для них сил и средств отвлечено на ликвидацию угрозы, созданной присутствием вокруг Минска нескольких тысяч вооруженных бывших военнопленных…

Ну а мы к тому моменту уже будем не только далеко, но и гораздо сильнее. Недаром же я собираюсь перед началом операции вытащить из лагеря четыре сотни человек. В первую очередь офицеров и сержантов. Да, это серьезно ослабит остальных, потому что я собирался отобрать лучших, самых подготовленных, самых непримиримых, самых настроенных на борьбу, но такие, после моего обучения, придутся очень к месту и в действующей армии, в настоящий момент испытывающей жуткую нехватку квалифицированных кадров с боевым опытом. Ну, после того, как я выведу их из немецкого тыла… То есть армии пригодилось бы и большее число. Но взять больше я просто не могу. Даже такое количество совершенно точно резко снизит подвижность батальона и его боеспособность.

К тому же требующееся мне качество первоначального обучения в случае, если каждый из моих бойцов будет «нагружен» более чем двумя учениками, также резко упадет. Даже два – это, считай, на грани. Это ж не штатные гвардейские инструктора и даже не действующие гвардейцы… Да и дальнейшее снабжение даже при таком увеличении численности батальона также становится совсем нетривиальной задачей. А уж если набрать больше… Короче, четыре сотни военнопленных (ну, ладно, пусть с небольшим) – это максимум, который мы готовы потянуть с имеющимися в нашем распоряжении ресурсами. Остальным я дам оружие, кроки[81] вместо карт, с обозначенными на них немецкими объектами в Минске и в его ближайших окрестностях, составленные по результатам допросов пленных и действий собственной разведки, и пометками насчет того, чем на них можно будет поживиться – и предоставлю их судьбе. На войне – как на войне…

Разгрузка начальной партии оружия и боеприпасов прошла как по маслу.

Я и отобранные мной пленные, вызванные из бараков и с огороженных колючей проволокой «карт», перетаскали сорок ящиков с вооружением в полуразрушенное здание котельной. Обершарфюрер Ойбель не подвел – здание оказалось наиболее удобным для наших целей. Оно с одной стороны имело широкие ворота, ранее, скорее всего, использовавшиеся при перегрузке угля для работы котельной, а с другой – большой пролом в стене, образовавшийся, похоже, в результате попадания в угол здания авиабомбы не слишком крупного калибра.