Кадры решают всё

В Государственную библиотеку СССР им. В.И. Ленина я попал, как в том древнем анекдоте, где муж купил жене шубу, и она после этого две недели с ним не разговаривает. А на удивленный вопрос приятелей: «Почему?», муж гордо отвечает: «А такое было условие!». Вот и у меня тоже такое было условие. Ибо тех сведений, которые я уже успел почерпнуть из моего, пусть даже очень широкого и разностороннего круга общения, включающего в себя как рядовых бойцов из разных и часто очень далеко расположенных друг от друга мест этой страны, так и высший командный состав вплоть до комкора, а также того, что я смог отыскать в книгах, газетах и журналах из деревенской школьной библиотеки и разных пособий, приказов, наставлений и руководств, имеющихся в секретной части корпуса, – мне было недостаточно. Тем более что узнавать информацию от людей мне приходилось очень осторожно. Ну, чтобы своим интересом не породить у них настороженность и отчуждение. Не стать для них чужим. Хотя, некоторую чуждость они во мне все-таки чуяли. Отсюда и предположения насчет моей «коминтерновости», так сказать, и осторожные вопросы насчет того, как долго я жил за границей или «где ж такому учат?». Но пока все это было в рамках «свой, но особенный» – беды в этом не было. А вот если все это изменится на «не свой», тогда точно – жди беды…

Вот поэтому после того, как мы с Берией, так сказать, определились с этикетом, и мне было предложено озвучить свои требования насчет того, на каких условиях я готов рассматривать предложения по сотрудничеству, я и попросился в библиотеку. В первую очередь для того, чтобы поглубже познакомиться с местной историей. Ну, не только конечно. Я жадно читал философов, социологов, экономистов и демографов, лингвистов. Но не потому, что они могли сообщить мне что-то новое. Отнюдь нет! Подавляющее большинство текущих теорий для меня являлись этакой милой коллекцией научных заблуждений, а кое-что и просто дремучим суеверием.

Как, например, господствующая, в настоящий момент, в этой стране экономическая теория, основные принципы которой были разработаны почти сто лет тому назад[95] немецким экономистом-теоретиком по фамилии Маркс[96]. По моему мнению, социально-экономическая теория, совершенно не учитывающая ни господствующего менталитета социума, ни географических и климатических особенностей ареала его проживания, ни обеспеченности природными ресурсами, ни (уж куда дальше-то) особенностей социальной машины по воспроизводству национальной элиты, и заявляющая, что все параметры любого социума жестко и однозначно задаются практически исключительно отношением социальных страт данного социума к средствам производства, – просто по определению не может быть работоспособной. Однако здесь и сейчас ее пытались использовать не только как основу для экономики, но и даже как основу для научных теорий. И совершенно ясно, что ни к чему, кроме серьезного отставания в развитии только зарождающихся научных направлений, которые в данный момент еще не являлись критичными ни для промышленности, ни для военного дела, но вполне способные стать таковыми в будущем, это не приведет[97]. Но эти «милые глупости» были важны для меня в контексте понимания того, что именно здесь и сейчас признается в качестве научной истины. Которая, кстати, очень редко хоть как-то совпадает с истиной реальной. Как это было, например, в найденном мной здесь в одном из томов забавном примере, в котором было описано, как лучшие, самые образованные и продвинутые представители научного сообщества, объединенные в самоуправляемую организацию под названием «Академия наук Франции», в конце XVIII века безапелляционно заявили, что камни с неба падать не могут. Потому как наукой точно установлено, что небо – не твердь! И все, кто заявляет о подобной чепухе, – суть лгуны и мракобесы, льющие воду на мельницу темных клерикалов.

Вот и здесь я искал такие же маркеры, которые показали бы мне, что уже готово принять современное общество, а о чем пока и речи заводить не стоит. Что сегодня считается истиной, что – ложью. Что – допустимо, а что – табу… А еще я очень удивился количеству запрещенного. Нет, поймите меня правильно, я вполне допускаю, что есть вещи, которые по тем или иным причинам стоит запретить. Для кого-то. На какое-то время. Но с запретами нужно быть очень и очень аккуратными. Потому что любые запреты искажают реальность. Более того, очень часто запреты, вроде как призванные защитить социум, на самом деле сильно ослабляют его. Потому что не дают ему возможности выработать иммунитет к тому вредному и мерзкому, от которого этот запрет пытается этот социум оградить. И когда эта мерзость, наконец-то, прорывается в социум (а это непременно случается, рано или поздно), существенная часть составляющих его людей начинают ее радостно практиковать, считая, что тем самым демонстрируют всем свою свободу, цивилизованность, незашоренность и все такое прочее. Так что мне эти запреты в первую очередь показывали, насколько еще молода и неопытна местная власть.