Каена (СИ)

Она весело рассмеялась, надрывно, словно показывала - так просто не уйдёт. Роларэн промолчал; королева Каена никогда не отличалась ни терпимостью, ни спокойствием, ни желанием отступать, когда это было нужно. Она смотрела на него своими широко распахнутыми зелёными глазами и улыбалась.

Она пришла не для того, чтобы вновь на что-то понадеяться. Она пришла ради очередной пытки, созревшей в её сознании.

Рэн втянул носом воздух. Пахло кровью. И магией - она вновь почувствовала себя сильной. Она вновь выпила достаточно для того, чтобы улыбаться в пустоту и чувствовать себя хозяйкой положения. От одной мысли о том, что у королевы утром на алтаре окажется ещё одна, очередная жертва, становилось дурно. Рэн не думал, что что-то может вызвать у него тошноту, но рвотные позывы так и подкатывали к горлу. Казалось, вот-вот всё превратится просто в ужас. Тихий, слепой, дикий ужас.

Но разве впервые? Разве прежде он уже не видел королеву Каену во всей её красе, с бесконечным перечнем боли? Разве она не приходила?

Мужчина тряхнул головой, отгоняя иллюзию. Каена только криво усмехнулась; пожалуй, ей отчаянно хотелось, чтобы что-то изменилось. Чтобы он наконец-то ответил взаимностью, может быть. Жаль только, у Роларэна не получалось этого сделать.

- Скажи-ка, - прошептала она, ступая ближе, - почему ты не хочешь прекратить всё это?

Её лик раскололся на мелкие осколки. Каена стояла в каждом углу, словно в покоях Вечного оказалось слишком много зеркал. Она отражалась в каждом, прежде невидимом, такая реальная. Она улыбалась, одинаково соблазнительно.

- Может быть, - голос звучал хором, из каждого угла, и Рэн обернулся вокруг своей оси, будто бы пытаясь оценить, сколько раз она вообще повторила себя саму в идеальной эльфийской тени, - может быть, тебя устроит одна из них?

- Нет, - сухо ответил Рэн. - И я предлагаю прекратить всё это безумие, Ваше Величество, пока не стало слишком поздно.

- К Величеству в тебе взывает другой голос, - покачала головой женщина - этот жест повторяло каждое из её отражений. Какое из них было настоящей Каеной? Какое - просто уловкой? Он смутно представлял себе, как их отличать. Возможно. А возможно, знал лучше всех в этом мире.

- К Величеству голос всегда одинаковый, - возразил Роларэн. - Вам пора.

- Мне? Пора? Неужели ты не хочешь поговорить? Как раньше?

Она ступила вперёд - они все одновременно сделали один шаг к нему, смыкаясь невообразимым кольцом. Сжали руки - переплели невидимые, неосязаемые пальцы.

- Как раньше уже никогда не будет, - ответил мужчина. - И ты прекрасно это знаешь.

- Разве что-то изменилось?

- Ты, - покачал головой он. - Ты изменилась.

- Я такая же. Почему? - она коснулась - почти, - его плеча. Но руку протянула каждая из теней, каждая из теней одёрнула, и Рэн вновь осмотрел всех их. Каждая сжимала в руке по одной свече, у каждой огонёк рвался вверх, в пустоту. Было трудно себе представить, сколько бы жара он ощущал - сколько ощущает сейчас. Каждое пламя касалось её коже. Каждая капелька воска падала на алебастр. Каждый ожог заживал в один миг.

- Ты убила мою дочь, - покачал головой Роларэн. - Этого достаточно. И всегда будет достаточно для того, чтобы отвечать тебе отказом.

- Твоя дочь жива.

- Моя дочь мертва, - грустно вздохнул он. - И ты прекрасно об этом знаешь. Ты уничтожила её. Ты превратила её в пепел. Так, как превращала в пепел каждое Златое Дерево. Так, как сожгла своё собственное.

- Я её не убивала. Я принесла её в жертву, - выдохнула Каена. - И от того она стала только живее. Разве ты не видишь?

- Кого ты спрашиваешь? Мужчину, который должен бояться твоей тени?

- Мужчину, который меня любит, - возразила она. - Мужчину, который всегда видел во мне что-то большее, чем остальные.

- Мужчину, который видел в тебе что-то большее, чем ты есть, - выдохнул он. - Уходи, Каена. Уходи, пока не поздно.

- А она? В ней ты видишь? В этой подделке? - она закусила губу. - Видишь в её карих глазах свою супругу? Видишь отражение в имени? Теперь, когда она в моих руках, когда мне достаточно только приказать, и её прах развеют по ветру, равно как развеяли когда-то прах дерева... И её, и моего, и твоей любимой супруги. И твоей дочери. Яркий, яркий пепел... - она содрогнулась. - Рэн. Это было моё любимое дерево, Рэн. Её дерево. Такое красивое. Такое живое. Такое... не мёртвое, - она покачала головой. - И такое каменное. Ты не позволил сгореть ему до конца. Не позволил ведь, правда, Рэн?

- Убирайся, - устало выдохнул он. - Ты хотела, чтобы с тобою говорил тот, кто видит больше, чем чудовище. Я вижу, - Роларэн сжал зубы. И без того худое лицо теперь превратилось в маску, бледную и уставшую, и его изумрудные глаза полыхали опасным пламенем. - Убирайся отсюда, Каена, пока ещё не стало слишком поздно. Иначе я вышвырну тебя отсюда. Сам. Своими же руками. Или ты думаешь, что тот, кто не видит в тебе чудище, способен тебя бояться?

Каена широко улыбнулась. Почти по-детски, лишь бы только черты лица не искажали бесконечные убийства. Рука у неё задрожала, и пламя свечи взметнулось к прядям медных волос.