Каена

Рэн знал, что всё это — ложь. Знал, как на самом деле выглядит королева, знал, что в этой стране — то самое худшее зло, мог его оправдать — что с одной стороны, что с другой. Он — Вечный, у него нет права на поблажки и ошибки, но он последний и в праве даровать себе всё, что ему только захочется. И это тоже.

Дверь раскрылась перед ним сама. Не было ни эльфов, ни даже Тварей, что бросились бы из раскрытой пасти кошмарного дворца. Только мрачный коридор да бесконечное плетиво ступенек, что тянулись перед ними страшными завитками путей. Все пути ведут к Королеве Каене. Куда б они ни направлялись, в самом-то деле.

Он пошёл первым. Шэрра опустила голову и последовала за мужчиной, стараясь не замечать ничего, кроме идеальных камней под ногами. Не чувствовать ни страха, ни превосходства душевной чистоты. Королева Каена, скорее всего, принесёт ей быструю смерть. Она редко играет с женщинами, у которых нет дара. Она мучила бы мать, но если Рэн заступится… Может быть, просто ударит кинжалом? Это однако быстрее, чем позволять девушке страдать от долгих пыток. В нём, наверное, хватит великодушия для того, чтобы это сделать.

Перед дверью в тронный зал — хотя Шэрра, по правде, понятия не имела, что на самом деле там находилось, но хотя бы могла догадываться, — стража всё-таки стояла. Два высоких эльфа, оба — темноволосые, и во взгляде их потерялась тусклая зелень. Рэн даже усмехнулся при виде мужчин, а после властно махнул рукой. Тот, что стоял справа, ещё потянулся за оружием, но тут же замер. Второй отступил в сторону при одном только виде Вечного, и дверь распахнулась, словно по магии.

— Каена! — он переступил порог тронного зала, как настоящий хозяин, и Шэрре хотелось верить в то, что в нём действительно было так мало страха, что даже являть королеве было нечего. — Как я, однако, рад, что ты в добром здравии! Я уже было почти перестал в это верить, когда твои солдаты по пути заехали за вот этим.

Он грубо схватил юную эльфийку за руку и толкнул её перед собой. Девушка рухнула на колени — но так и не подняла голову. Не смогла посмотреть в глаза Её Величеству.

— Однако, — голос королевы вился настоящей змеёй. — Чем тебя не устраивает эта девица?

Шэрра посмела поднять взгляд. Королева восседала на троне, высоком и состоящим из колючих ветвей. Когда-то на нём, наверное, были листья, златые, как и их Лес. А теперь остались только ветки. Острые, способные наносить множество ранений, они не тронули алебастровую кожу королевы Каены. Не оставили кровавого следа. Или, может быть, эта чернота на них была налётом её крови? Той, что давно перестала быть красной? Может быть, это грехи её убили Златой Лес?

Нет. Нет, увы, нельзя все долги перебросить на Каену. Умирать он начал задолго до того, как Её Величество появилась на свет.

Шэрра не могла отрицать, что женщина была хороша. Но как же, однако, врали истории! Не полыхали пламенем её глаза, и волосы не горели на плечах. Рыжий цвет был даже отчасти тусклым, может, из-за того, что в тронном зале неимоверно мало света. И зубы её не превратились в острые клыки, ровные и белые, и улыбка почти что милая. Только в зелени глаз, бесконечно изумрудной и до того яркой, что хотелось отвернуться, полыхало что-то необыкновенное. И молодой эльфийке казалось, что эти драгоценные камни, зелёные, словно трава, вот-вот превратятся в настоящие пропасти.

Может быть, такие глаза у Вечных? У Рэна они тоже сверкают зеленью, а ведь перед ним раскинулось настоящее бессмертие.

— Чем? — усмехнулся Роларэн у девушки за спиной. — Хотя бы тем, что твои солдаты по пути во дворец предложили мне заехать за ведьмой. Ведьмой, Каи. И кого же я вижу?

— Ваше Величество, — поправила она змеино-шипящим голосом.

— Ах, Каи, — рассмеялся он. — Я всю свою жизнь знаю тебя. Вашим Величеством ты стала уже после, — в последних словах чувствовалось чуть больше скорби, чем должно быть, словно Шэрры и не было в зале. — Однако, Ваше Величество, — всё же исправился он, — это ничего не меняет. Девица совершенно пуста. Моя магия не находит в ней отголоска.

— Зато она есть в тебе, — покачала головой Каена. — То, что запрещено нашим законодательством, Роларэн.

— Однако, вечность тоже им запрещена. Я вот уж сто семнадцать лет жду собственную казнь, — повёл плечами он, — а в последнее время, говорят, на алтарь восходит всё больше темноволосых да зеленоглазых.

— Всё больше преступников и предателей, — возразила Каена. Она поднялась, величественная в своём вдовьем наряде, и спустилась по ступенькам на чёрный мрамор тронного зала, подошла к стоявшей на коленях Шэрре. Поймала её голову за подбородок, всмотрелась в карие, обыкновенные эльфийские глаза. Провела кончиками пальцев по щеке, и ледяное касание холодного алебастра заставило девушку содрогнуться. — Как зовут тебя, дитя?

— Шэрра, — ответила она, чувствуя, как срывается голос. Нельзя было плакать и демонстрировать собственную слабость, однако, при виде Её Величества только об одном и можно думать. Как она умрёт? Какую смерть на этот раз примеряет ей королева?

— Ох, — вздохнула Каена. — Ты заметил?