Кафе лунатиков

– Давайте не сходить с ума.

Он расстегнул пояс пальто и поднял руки, сдаваясь. Рубашки на нем не было. В левом соске у него было серебряное кольцо, и в край пупа было продето такое же.

Я от этого зрелища вздрогнула.

– Я думала, что серебро раздражает ликантропа, как аллерген.

– Оно жжет, – сказал он с какой-то хрипотцой.

– И это хорошо? – спросила я.

Габриэль медленно опустил руки и движением плеч сбросил пальто. При этом он медленно поворачивался, материя падала изящно, как в стриптизе. Когда пальто соскользнуло с рук, Габриэль резко извернулся и в конце поворота метнул пальто в меня. Я отбила его в сторону, и в этом была моя ошибка.

Он уже навалился на меня, прижимая телом к полу. У меня руки оказались прижаты к груди, спутанные тканью пальто. “Файрстар” оказался под животом Габриэля. Я потянулась за браунингом, и рука Габриэля разорвала ткань, как бумагу, и вырвала пистолет у меня прямо из-под руки. И он чуть было не оторвал мне и кобуру вместе с рукой. На секунду вся левая рука у меня превратилась в полосу боли. Когда к ней вернулась чувствительность, браунинга не было, и с высоты нескольких дюймов на меня смотрело лицо Габриэля.

Он заерзал бедрами, вдавливая “файрстар” в нас обоих. Ему это должно было быть больнее, чем мне.

– Больно? – спросила я, и голос у меня оказался неожиданно спокойный.

– А я люблю боль, – ответил он, высунул язык и кончиком его лизнул меня поперек рта, потом засмеялся. – Ты сопротивляйся, толкайся ручками.

– Ты любишь боль? – спросила я.

– Да.

– Тогда тебе это понравится. – И я ткнула ножом ему под ложечку. Он издал нечто среднее между уханьем и вздохом, по всему его телу прошла дрожь. Он вскинулся, прогнувшись в талии, нижней частью тела прижимая меня к полу, будто выполнял облегченные отжимания.

Я приподнялась за ним, вгоняя лезвие вверх сквозь рвущиеся мышцы.

Габриэль рвал пальто в клочья, но не пытался схватить нож. Он охватил меня руками с двух сторон, глядя на нож и мои окровавленные руки.

Опустив лицо мне в волосы, он чуть обмяк, и я думала, он теряет сознание. А он шепнул:

– Глубже!

– О Боже мой!

Лезвие было почти у основания грудины. Еще один рывок вверх – и оно пройдет в сердце.

Я откинулась на пол, чтобы получить более удобный угол для смертельного удара.

– Не убивай его, – сказала Райна. – Он нам нужен.

Нам?

Нож был на пути к сердцу, когда Габриэль скатился с меня неуловимо быстрым движением и оказался на спине на полу чуть поодаль. Он очень часто дышал, грудь его вздымалась и опадала. По голой коже текла кровь. Глаза были закрыты, а губы кривились в полуулыбке.

Будь он человеком, он бы умер в эту же ночь. А так – лежал на ковре и улыбался. Потом повернул голову набок и открыл глаза. Их странный взгляд был направлен на меня.

– Это было чудесно.

– Господи ты Боже мой, – произнесла я и встала, опираясь на кушетку. Меня покрывала кровь Габриэля, а на ноже она запеклась коркой.

Каспар сидел на кушетке, забившись в угол, и смотрел на меня вытаращенными от страха глазами. Мне трудно было бы его осудить.

Я вытерла лезвие и руки о черное покрывало.

– Спасибо за помощь, Жан-Клод.

– Мне сказали, что вы теперь доминант, ma petite. В борьбу за главенство среди доминантов вмешиваться не полагается. – Он улыбнулся: – Кроме того, моя помощь вам не была нужна.

Райна опустилась возле Габриэля, склонила лицо к его кровоточащей ране и стала лизать медленными, длинными проходами языка. И горло ее вздрагивало при каждом глотке.

Нет, меня не стошнит! Не стошнит. Я поглядела на Каспара:

– Вы-то что делаете с этими двумя?

Райна подняла окровавленное лицо.

– Каспар наш образец.

– В каком смысле?

– Он умеет перекидываться туда и обратно сколько хочет, не впадая в забытье. И мы используем его для проверки потенциальных актеров наших фильмов. Проверяем, как кто реагирует на изменение в разгаре процесса.

Нет, меня определенно стошнит.

– Только не говори мне, что изменение во время полового акта используется как экранная проба!

Райна склонила голову набок, провела языком по губам, пролизав чистый от крови круг.

– Ты знаешь про наш маленький кинобизнес?

– Да.

– Странно, что Ричард тебе сказал. Он наших развлечений не одобряет.

– Вы участвуете в фильмах?

– Каспар на экране не появляется, – сказала Райна, вставая и подходя к кушетке. – Маркус никого не заставляет. Но Каспар помогает нам в подборе актеров. Правда, Каспар?

Он кивнул. Глаза его не отрывались от ковра, чтобы не видеть Райны.

– А почему вы пришли сюда? – спросила я.

– Жан-Клод нам обещал несколько вампиров для следующего фильма.

– Это правда? – спросила я.

Лицо Жан-Клода было абсолютно спокойным – прекрасное, но непроницаемое.

– Роберта надо наказать.

При этом изменении темы я скривилась.

– Гроб уже занят.

– Всегда есть свободные гробы, Анита.

Роберт пополз вперед.

– Мастер, простите меня! Простите! – Он не касался Жан-Клода, но подполз вплотную. – Мастер, я не вынесу этого ящика! Умоляю вас, Мастер!

– Вы сами боитесь Райны, Жан-Клод, так чего же вы хотите от Роберта?

– Я не боюсь Райны.

– Пусть так, но Роберт ей не противник, и вы это знаете.

– Наверное, вы правы, ma petite.