Кафе маленьких чудес

Полчаса спустя Нелли под непрекращающимся дождем взбежала по ступеням, ведущим в университетское здание.

Мадам Борель поздоровалась с набитым ртом. Тунцом пахло на весь секретариат.

– Пришел сегодня, – довольно бесцеремонно сообщила она, кивнув на закрытую дверь.

Нелли тоже кивнула:

– Я знаю.

Уже скоро она постучалась в кабинет профессора Бошана, еще не догадываясь, как нужен ей будет сегодня бабушкин совет!

Или хоть чей-нибудь.

6

Даниэль Бошан во время болезни оставался далеко не таким заброшенным и несчастным, как это рисовалось в воображении Нелли. У него действительно была высокая температура, и больно было глотать, но большую часть времени он проводил в приятном полумраке, лежа под одеялом, и с удовольствием болеющего человека, которому не нужно выходить на улицу, прислушивался к шуму дождя в ожидании, когда скрипнет замок и повернется ключ.

Бошан уже и не помнил, когда у него в последний раз было гнойное воспаление миндалин. Наверное, в детстве? Но среди прочих хороших вещей, связанных с этой болезнью, вроде мороженого, которое приятно охлаждало глотку, главное место занимала тонкая, прохладная ладонь, с нежной заботой трогавшая его лоб, и это касание сопровождалось легким позваниванием серебряных браслетов, которое представлялось ему звуком ангельских колокольчиков.

Нетрудно догадаться, что нежная ладонь принадлежала не домработнице Клотильде, которая дважды в неделю топотала в квартире, ворчала на беспорядок и наводила идеальную чистоту.

Не кто иная, как Изабелла Сарти, сидела каждый день у кровати Бошана и влюбленно смотрела на него, хотя он был красен как рак, а глаза сделались как щелочки. И после ее ухода у профессора оставалось много времени для того, чтобы мысленно возвращаться в Центральный парк, где все началось с грозы, разразившейся над ними обоими так внезапно, как будто это Купидон выпустил в них свои стрелы.

Эти картины проходили перед взором профессора словно фильм, который он в любой момент мог включить и просматривать снова и снова. На второй день конгресса несколько участников сговорились прогуляться после заседания по осеннему парку, в котором деревья полыхали пожаром красных, оранжевых, желтых и темно-фиолетовых оттенков. Но как дошло до дела, большинство под тем или иным предлогом отказались идти: кто-то слишком устал, кому-то хотелось поскорее вернуться в гостиничный номер или пройтись по магазинам Пятой авеню, так что в конце концов из всех желающих остались только он да Изабелла, вдвоем они ходили по парку в центре Нью-Йорка, беседуя и любуясь роскошной игрой красок.

– Такой красоты я никогда еще не видела. – У Изабеллы был характерный итальянский акцент, составлявший чарующий контраст с ее элегантной внешностью. Неожиданный порыв ветра взъерошил ей челку, закрыв волосами лицо. – Кстати, ваш доклад был просто великолепен.

– Вы так находите? – спросил польщенный Бошан, и тут упали первые капли.

– Какая подлость! Похоже, начинается дождь, – воскликнула Изабелла, ускоряя шаг.

– Думается, вы правы, – согласился Бошан, стараясь идти в ногу с высокой спутницей и не отстать.

Его хромота усилилась. К сожалению, усиливался и дождь, на небе сгущались грозные тучи, в воздухе прокатился могучий раскат грома. Изабелла вскрикнула и вцепилась в руку профессора, и тут хлынул ливень, они кинулись спасаться. Но куда бежать?

Бошан первым заметил небольшой павильон:

– Туда!

Он сорвал с себя плащ и поднял его как парус у них над головами. Хохоча и кляня непогоду, они побежали по парку. Когда, запыхавшись, они вбежали в павильончик, оба были уже насквозь мокрые, снаружи шумел дождь.

– Mamma mia! – еле переводя дух, воскликнула Изабелла. – Ну и погодка!

Она была почти одного роста с профессором, сквозь запотевшие очки он видел прямо перед собой ее лицо, залитое водой. Тушь с ресниц растеклась под глазами. Профессору стало смешно.

– Вы могли бы поступить в качестве экспоната в зоопарк Центрального парка. Сейчас вы похожи на медвежонка панду, – сказал он.

– А у вас такой вид, точно вы вообще ничего не видите!

Изабелла Сарти так и прыснула, а за ней рассмеялся и он, и они корчились от смеха и никак не могли остановиться. На них вдруг накатила волной сумасшедшая жажда жизни и понесла, и вскоре, когда они, отсмеявшись, очутились друг против друга в павильоне, кроме туши для ресниц, размазанной оказалась и помада на губах Изабеллы.