Кафе «Ностальгия»

– Это от нее у меня стремление стать актрисой. Ты не смогла вынести этого концерта и купилась на ее штучки. Я заверну тебе ее в целлофан и вложу туда этикетку: «Маде ин Куба». Бери-забирай, дерьма не жалко. К тому же сахара она жрет за двенадцать человек, куда больше чем успокоительных таблеток. Нет, все равно я ума не приложу, почему они вычеркивают актерскую профессию из списка нужных специальностей; должно быть, потому, что здесь каждый – первоклассный актер, начиная с тех, кто у руля.

– Опять за свое. Давай ближе к делу. Что нужно для того, чтобы сделать аборт?

– Прежде всего – консультация врача. Потом анализ крови, чтобы убедиться, что ты не страдаешь анемией, далее помочиться в склянку, до самых краев ее наполнить, найти донора крови…

– А если у меня анемия?

– Тогда они не будут делать аборт.

– Боже, что ты говоришь!

– Успокойся, там у меня есть один знакомый врач, который ничего у тебя спрашивать не будет. Если бы я каждый раз искала донора, то давно бы превратилась в Дракулу. Так что принесешь мочу, и все.

Результаты осмотра и ультразвукового обследования подтвердили, что мы обе беременны. Впрочем, Ана, хорошо знавшая свою анатомию, и без того была в этом уверена. К счастью, доктором была женщина, она внимательно выслушала нас и назначила прием на среду. Ана попросилась на четверг, потому что в среду нельзя, ибо наши родители никак не смогут отлучиться в этот день с балансового собрания. Докторша смерила нас взглядом, не поверив ни единому слову моей подруги. А потом спросила, не обращалась ли она к какому-либо эскулапу раньше. Ана, не моргнув глазом, соврала, что нет, совсем нет, она пришла с чем-то подобным в первый раз. Докторше показалось знакомым ее лицо. Но Ана, нисколько не смутившись, ответила, что конечно знакомо, ведь у нее есть сестра-близнец.

Как только мы вышли на улицу, Ана объяснила мне, что ее приятель-гинеколог дежурит по четвергам, он уже знает и не подведет. Всю неделю я много спала, мне было как-то не по себе, ведь я не испытывала никакой тоски от того, что теряю своего первого ребенка – не было никаких чувств, не было и страха. Скорее испытывала полнейшее удовлетворение, что наплевала на запреты и залетела, проявила свою женскую природу. Меня предстоящий аборт вдохновлял больше, чем та ночь, когда я впервые занялась сексом. Ведь я бесконечно восхищалась Аной, а аборт уравнял бы меня с ней и дал бы мне превосходство над всеми остальными одноклассницами. Кроме того, парни просто с ума сходили по девчонкам, прошедшим через это.

В четверг моя мать удивилась, что я отказалась от завтрака. Ана предупредила меня, что нужно прийти на голодный желудок. Она надоумила меня захватить с собой чистый домашний халат, потому что больничные все грязнущие, старые, да к тому же короткие, а времени придется провести там довольно много, так что лучше самой побеспокоиться о комфорте. Ана посоветовала мне проходить всю неделю в блузке с длинным рукавом, ссылаясь на то, что по утрам прохладно, а горло у меня немного побаливает, и никто не обратит особого внимания на то, что в четверг я вдруг оденусь потеплее, что сделать необходимо, ведь после анестезии меня будет трясти от холода, и заодно я скрою на руке следы от уколов.

У больницы Ана вытащила монету в пять сентаво и подбросила ее вверх, спросив перед этим, что я выбираю: орел или решку. Выпал орел, я она должна была идти первой – как обычно, процедила она сквозь зубы. Мы переоделись в халаты. Другие женщины в отличие от нас в этих оборванных больничных тряпках с торчащими по подолу нитками выглядели просто жалко. Я не смогла скрыть своего удивления, увидев в коридоре нескольких сеньор, которым было под пятьдесят. Ана побледнела, губы ее пересохли, но она не переставала острить. Врач лет тридцати приветливо улыбнулся, плутовато подмигнул Ане и скрылся в лифте. На обратном пути он подошел к нам и тихо сказал моей подруге:

– Все, в этом году в последний раз, больше ни-ни. Это твоя подруга? – спросил он, указывая на меня. Ана утвердительно кивнула.

Вскоре ее вызвали. Я засекла время по часам, лежавшим у меня на коленях. Ровно через пятнадцать минут позвали и меня. Я вошла в огромный зал, полный каталок. Ану увозили из операционной. Она была похожа на труп, еще бледнее даже, губ совсем не было заметно, веки фиолетовые, тело перевязано куском ленты, похожей на дзюдоистский пояс, на уровне талии, руки и лодыжки тоже перетянуты лентой. Когда каталка поравнялась со мной, я погладила Ану по горячему лбу. Мне стало страшно, мой взгляд встретился со взглядом медсестры, но я ничего в нем не смогла прочитать о состоянии Аны.