Кафедра А&Г

– Ладно, попробую с другой стороны. Вспомни, откуда у них этот жемчуг. И, заметь, я даже не спрашиваю тебя, не ты ли им дарил этот жемчуг. Потому что знаю, что не ты.

– Ну, не такой уж я и жадный.

– Дело не в жадности или щедрости. Расскажи, откуда у них жемчуга, и я расскажу тебе, в чём дело.

– О чём бы ещё я мог говорить с молодой красивой женщиной поздним вечером, как только не о моих бабах, всегда носивших жемчуг!

– Не ёрничай, пожалуйста. Мы с тобой всё успеем. И даже больше, чем ты, Безымянный, можешь себе представить. Потому учёный – читай «мыслитель» – здесь и сегодня – я. Я помогу тебе создать то, о чём ты мечтаешь. О чём ты мечтаешь, я тебе тоже расскажу позже. А пока напрягись и вспомни.

– Ну, раз всё так серьёзно… – Шеф не оставлял шутливого тона, но ему стало немного жутко. Эта толстоногая девчонка как-то странно влияла на него. Он знал, что честолюбив и сребролюбив, но сегодня впервые ему захотелось каких-то совсем уж глупостей. Он не понимал, каких именно. Кота завести. С помойки. Откуда-то в сознание впорхнуло мотыльком слово «величие». Величие мотылька. Он тряхнул головой и начал вспоминать с добросовестностью первоклашки. Сам он, признаться честно, никогда не обращал внимания на то, что носят «его бабы». Оказалось, что если тебя направляют, воспоминания извлекать легко.

– Первой жене досталось по наследству. Мы немало болтали о том о сём ещё до рождения сына, когда она была нормальной. А она была не просто нормальной, а и очень образованной и весьма неглупой. Пока не чокнулась на почве материнства. Ты знаешь, я очень боюсь женщин-матерей. Как тип. Женщина-блядь для меня предпочтительнее, чем женщина-мать. У меня травма. Сначала мать. Потом – первая жена. Каждая по-разному, но… Я тебе потом расскажу, – он вздохнул и грустно улыбнулся. – Мы сегодня про жемчуг. Так вот, у неё, у первой моей, был хорошо зарабатывающий папа, любивший свою жену, которой и дарил драгоценности. Ещё до войны. В том числе и этот жемчуг. Всё дочери по наследству и досталось с приказом беречь в основном этот жемчуг. Все прочие цацки она тоже надевала, но гораздо реже. Говорила, что жемчуг, если его не носить, рассыхается в пыль. Ему необходимо человеческое тело. Влага и тепло.

– Понятно. Глупая легенда, к слову. Ты должен понимать. В атмосферном воздухе всегда достаточный для жизни жемчуга уровень влажности. Просто жемчуг – быстро стареющий камень. Единственный, чья яркость и красота сопоставимы с длительностью одной-двух-трёх человеческих жизней. Остальные камни стареют дольше.

– Да, после того, что случилось с нашим сыном, она всё твердила, что скоро умрёт, потому что жемчуг потускнел.

– Он просто состарился. Естественным образом. И это ещё один глупый миф о жемчуге, мол, тускнея, он предупреждает своего владельца о смерти. Предупреждает, конечно же. О своей – о смерти жемчуга. Как и человеческое старение предупреждает о неизбежности смерти. Полагаю, что у владельца жемчуга, если он более-менее психически здоров, нет иллюзий на тему своей вечной жизни. Во всяком случае, в земной его ипостаси с вечно молодым жемчугом на гладкой шее. – Лена немного помолчала. – Ольгин?

– Здесь всё проще, эту историю не раз рассказывали и её отец, и её мать, и она сама. В год рождения Ольги отец её, Иван Андреев, подарил и жене, и крошке-дочери по одинаковому жемчужному набору: нитка, серьги, кольцо, браслет. Ольга начала носить его лет с семнадцати и почти всегда носила только этот гарнитур, потому что он ей очень нравился и был к лицу. Хотя и других побрякушек у неё было достаточно.

– Почти нет на земле женщин, которым жемчуг не к лицу. С остальными камнями сложнее. Жемчуг в этом смысле универсален, он идёт женщинам любого цвета и фасона.

– Никогда не задумывался… Позже Ольга надевала браслет и кольцо только в гости и по поводу, потому что…

– Она была высококлассным хирургом.

– Не только была, но и есть. Я узнавал, поверь. В точных деталях. Зачем? Ностальгия, наверное. Мне очень её не хватает. Потому что высококлассных хирургов немало, но преданных единомышленников среди них почти нет.

– Вторая жена?

– Наташкины жемчуга подарила ей мать. Кажется, она торговала и жемчугом с русского Севера. В том числе.

– Ты вообще никогда ничего не дарил своим женщинам?

Алексей Николаевич задумался. И, похоже, впервые за всю свою пятидесятилетнюю с хвостиком жизнь он задумался о «женском вопросе» всерьёз. Лена молчала.

– Ну, почему ничего? Я дарил им цветы, конфеты. Я всегда давал жёнам деньги.

– То есть вот так вот, чтобы преподнести какой-нибудь банальный приятный сюрприз вроде кольца, шубы или кофточки?..

– Я привозил им из загранкомандировок косметику, духи…

– Которые они сами заказывали.