Кафедра А&Г

«На планете Безымянной всё было, как и везде в этой дерьмовой Вселенной. Эволюция как эволюция – первичный бульон, динозавры, всякие птицы-рыбы, шишки-орешки и, конечно же, обезьяны, одна из которых в условное время догадалась сделать из обычной палки палку-копалку, палку-кидалку и палку-вставлялку. Из первой позже получилось орудие труда, из второй – орудие войны, а из третьей – по выбору. В связи с этим обезьяны разделились на земледельцев, охотников и сибаритов. Земледельцы копали отсюда и до обеда, охотники – воевали с едой за еду, а сибариты – по выбору. Жили себе обезьяны, не тужили почти на всей поверхности Безымянной планеты. Чуть поближе к полюсам – светлоликие и длинношёрстные, чуть поближе к экватору – черномастные и гладкокучерявые. И так стало земледельцам и охотникам скучно от беспросветного земледелия и охоты, что сибариты выдумали для них бога, потому что с богом веселее. Вроде как не из мамки выпал, потому что папка тебя туда «засеял», а потому что – предназначение. И уже не просто так тварь, а тварь божья. Любой ведь твари куда приятнее быть не просто тварью. Ну и ладно, каждая обезьяна имеет в жизни свой интерес. Кроме своего интереса, обезьяны имели ещё и друг друга, и от этого получались новые обезьяны без каких-либо особых проблем. Особенно без проблем репродуктологии. Обезьяны Безымянной планеты и слов-то таких не знали. Зато они точно знали, что если совокупиться с динозавром или, к примеру, с китом или овцой, то никого не получится. А от соития с обезьяной как раз да. Получится новая обезьяна. Обезьяна-самец и обезьяна-самка всегда знали, что и когда сделать, чтобы гарантированно обзавестись своей маленькой обезьянкой. Самцы и самки любили своих маленьких обезьянок. И хотя иные отважные сибариты не оставляли попыток заняться любовью, например, с верблюдом или ездовой собакой, всё равно из этого ничего не выходило. Ни такой выносливой, как верблюд, обезьяны, что могла бы переходить пустыню без воды, не запыхавшись, ни ездовой обезьяны. Ничего не получалось, кроме собственно акта межвидовой любви, да и то без особого удовольствия для сторон. Отважные обезьяны-сибариты были, как правило, самцы, потому что, как известно, мужественнее. Вроде как, надо понимать, смелее. И вот однажды одна смелая обезьяна-самец-сибарит сказала первое слово. И слово это было: «ноосфера». Сказала и как начала говорить, остановиться не могла. Говорила и говорила с утра до ночи что-то про космогоническую коллегиальность и мировой бульон, в смысле – эфир, мол, нельзя отрываться от коллектива, а то коллектив порвёт твоё индивидуальное самосознание на тряпки и т. д. Остальные обезьяны наслушались и тоже стали говорящими, побрили себе задницы и стали называться людьми, как и принято во всей порядочной Вселенной. И уже всем коллективом стали с утра до ночи атмосферу планеты вместо дела словами сотрясать. Имён друг другу надавали, названия всему придумали. Ну а первая говорящая обезьяна так была этим всем потрясена, что так и осталась обезьяной без имени и даже впоследствии дар речи потеряла. Вследствие чего была посажена остальными людьми в клетку и там умерла от старости и тоски, забрасываемая бананами по самую макушку при любой попытке наладить общение с помощью языка жестов.

И вот наконец настал пик маразма – люди на Безымянной планете решили, что они – вершина эволюции. Рассказывать о том, как они к этому пришли, – никакой общей тетради не хватит. Людей же Безымянной планеты на всё хватало – и на убийства с последующим морализаторством, и на научно-технический прогресс с вытекающим из этого урбанистическим мракобесием, не хватало только на «сесть и подумать». Подумать о том, отчего это в последнее время мужчины и женщины становились всё более и более психологически, этически и даже, что самое удивительное, физиологически несовместимыми. Может, их стало так много, что планета сама решила принять меры, или во всём виновато равноправие полов, распространившееся даже туда (или оттуда), куда ему вход (или выход) был заказан? Не суть важна причина. Потому что на Безымянной планете восторжествовало следствие: от совокупления мужчины и женщины ничего, кроме оргазма, да и то с трудом, не начиналось. Точнее – не зачиналось. Мужчины и женщины не сразу поняли, что стали разными. Настолько разными, что и о боге подзабыли – настолько это всё выглядело невесело. И никакие эксперименты in vivo и даже in vitro не принесли каких-либо действительно значимых результатов.

Всё, конечно, не так сразу случилось с бухты-барахты. Сперва на Безымянной планете стали достоверно чаще рождаться девочки, хотя в прежние времена всё обстояло с точностью до наоборот: самой планетарной природой был заложен люфт на войны, нервы от принятия важных решений и ответственность за женщин и детей – мальчиков рождалось больше. Затем данные годовых статистических отчётов по родильным домам стали показывать, что младенцев мужского и женского пола стало рождаться поровну. А чуть позже – как раз тогда, когда НТП взвился по экспоненте, – девочек стало рождаться достоверно больше. Группа учёных-сибаритов выдвинула версию о том, что этот процесс обусловлен тем, что прежде исконно мужские функции современная женщина взяла на себя. Она могла воевать, принимать важные решения и нести ответственность. Вспоминали, что именно в культурах, где женщина могла воевать и так далее, – необходимость в мужчинах отпадала. Ранее на Безымянной планете подобное считали мифами. Но все размышления на эту тему ни капли не помогали, потому что процесс приобрёл катастрофически угрожающие масштабы. Кроме того, что рождаться начали уже почти и исключительно только девочки, мужчины стремительно утрачивали фертильность. Их семя не способно было оплодотворить яйцеклетку. Каждый последующий съезд андрологов пересматривал нормы живых и подвижных сперматозоидов в сторону уменьшения ровно до тех пор, пока не постановил, что если у мужчины есть хоть один живой и подвижный – он «способен». Потому что женская фертильность и способность к зачатию стала просто невероятной. Компенсаторные механизмы одни из самых рациональных в этой Вселенной.

Но вскоре в яичках у мужчин не осталось ничего, кроме серомукоидов и ещё чего-то странного, чего ранее там никогда не было. Обнаруженное – до ужаса похожее на женскую яйцеклетку – официально назвали «яйцом в яйце». Pro domo sua, пока ещё оставались силы на иронию, называли этот феномен «мodo vir, modo femina».[25]

Женщины Безымянной планеты через некоторое время приобрели способность беременеть по одному всего лишь своему желанию. Этот феномен обрёл официальное название «святой дух». Чисто исторически, хотя на самом деле это следовало бы назвать «ментальным оплодотворением». Механизм так и не был раскрыт. Просто в один прекрасный момент в одну из женских консультаций Безымянной планеты обратилась женщина-девственница с жалобами на отсутствие менструации, набухание молочных желез, изменение вкуса и тошноту. По старой привычке ей поставили ложную беременность. Но каково же было удивление врачей, когда через положенный срок пациентка родила плод живой доношенный женского пола. Как ни расспрашивали её с пристрастием и без, пытаясь разыскать того единственного мужчину, ещё способного на такое, результатов это не дало. Так бы и жить ей в научно-исследовательских застенках, если бы в ближайшее время во все женские консультации Безымянной планеты не обратились тысячи и тысячи женщин с такими же жалобами и таким же беспорочным анамнезом. Руководитель исследовательской лаборатории, по иронии судьбы бывший как раз мужчиной, только и смог, что вымолвить: «Святой дух». Махнул рукой. И снёс яйцо. От чего пришёл в ужас. Потому что считал недавние боли в исконно мужской области признаками простатита, да только до уролога никак не мог дойти. Урологов оставалось всё меньше, да и занят был сильно в последнее время знаменитый акушер-гинеколог, заведующий той самой исследовательской лабораторией.

Яйцо он принёс домой и устроил его на своём рабочем столе в уютной корзинке под лампой. После чего принял ванну и тщательнейшим образом исследовал сам себя, и пришёл в ужас ещё раз.

Вскоре в ужас пришли тысячи мужчин по всей планете. Причём, в отличие от женщин Безымянной планеты и профессора по фамилии Безымянный, они вели себя крайне безответственно, как вели себя всё последнее столетие. Они выбрасывали снесённые яйца, обращались к хирургам с просьбой удалить яйцевод, массово сходили с ума, и всё в том же духе. В то время как родившие от феномена «святого духа» женщины растили своих девочек с любовью, нежностью, лаской и ответственностью, как прежде растили детей обоего пола, зачатых ещё от способных к этому мужчин. Которые и ранее частенько не демонстрировали особой способности к заботе о произведённом совместно с женщинами потомстве.

Через девять месяцев из яйца профессора Безымянного вылупился маленький мальчик. И к этому моменту это был единственный маленький мальчик, вылупившийся из яйца, на тысячи и тысячи живорождённых девочек.

Профессор Безымянный, надо отдать ему должное, тут же сообразил, что к чему, поскольку и сам был мужчиной и понимал мужскую психологию, как никто другой, быстро набросал план проекта «Межвидовой барьер» и представил его на рассмотрение правительственной комиссии по репродукции. Благо к тому моменту комиссией руководила женщина, да и подавляющее большинство членов было представлено женщинами. Они, как существа более разумные, поняли, чем грозит предоставление мужчинам права самостоятельно решать судьбу снесённых ими яиц, и согласились на срочную приоритетную реализацию проекта Безымянного почти единогласно. Почти, потому что одна из дам в возрасте была против вложения огромного количества материальных и людских ресурсов на разведение безусловно красивой, но совершенно уже ненужной особи. Более молодые члены совета активно возражали, указывая на то, что с мужчинами всё ещё можно обниматься, целоваться и разговаривать. А одна из самых молодых даже указала на то, что есть, пожалуй, прогностически благоприятная перспектива. В том смысле, что новых мужчин можно будет обучить массе полезных вещей, с которыми не справится, например, собака. Так что с лёгкой руки первого яйценосца Безымянного проект был успешно внедрён в жизнь.

Он же и возглавил первую образцово-показательную ферму по разведению и выращиванию мужчин. Из мальчиков, выращенных на ферме, получались отличные водители, дворецкие, няньки для живорождённых девочек и так далее. Отсутствие полового влечения и спермогенеза позволило создать на Безымянной планете практически рай, где каждый был на своём месте и выполнял свою функцию. Живородящие женщины были объявлены вершиной эволюции. Яйценесущие мужчины в учебных пособиях школ, университетов и академий для девочек изображались сразу перед человекообразными обезьянами и были условно объявлены млекопитающими, на манер утконоса. Но лишь условно. Потому что в молоке они не нуждались. Для их вскармливания было вполне достаточно зерновых культур типа сои. К отряду приматов их так и не отнесли, несмотря на отлично развитые лобные доли головного мозга и способность к прямохождению. Впрочем, отдельные, самые прогрессивные учёные предлагали всё-таки отнести мужчину яйценесущего к приматам на том основании, что он умеет говорить и способен к простейшей интеллектуальной деятельности. Но на последнем конгрессе подобное предложение было отклонено из-за слишком выраженной неоднозначности. И к тому же все ещё слишком хорошо помнили из курса новейшей истории, как мужчины выбрасывали собственные, снесённые ими же, родные яйца. И не создай тогда правительство программу, иди знай, не выродились ли бы они окончательно. Такое отношение к потомству не было характерно даже для динозавров. Поэтому окончательное решение вопроса было отложено. Одна из делегатов внесла на рассмотрение вопрос об инициировании исследований в области возобновления сексуальных отношений живородящих женщин и яйценесущих мужчин, но её предложение было встречено дружным женским смехом президиума.

– Кажется, вы плохо учились в школе, профессор Безымянная! – сказала ей чуть позже, в кулуарах, Председатель Президиума Конгресса. – Именно там проходят такое простое, незыблемое, нерушимое, всем известное понятие, как межвидовой барьер».