Кафедра зельеварения

Картер зажег огненный шарик на ладони. Понял, что одного явно недостаточно, чтобы разогнать тьму вокруг. Создав с десяток светлячков, заклинанием рассыпал их вокруг и… увидел Генриетту. Она лежала на боку, обхватив руками колени, и не дышала.

* * *

Все происходящее Алан воспринимал как сон. Пожалуй, лучший сон в своей жизни.

Рванувшись прочь из подземелий Ифы дар Гарддина, он понял, что сил не хватит. Что он навсегда останется бесплотной ледяной тенью между мирами – ни здесь, ни там. Как вдруг что-то теплое и золотое потащило его. Куда? Зачем? Алан уже смирился с тем, что ему никогда не будет тепло. Зато хорошо и спокойно. Ни мыслей, ни чувств. Только холод.

Потом были какие-то голоса, горячей волной будоражащие спящее сознание. Вроде знакомые. О чем они говорят? Зачем? Безразличие уже захватило его, холод стал… привычным и удобным. Ни света, ни тьмы. Ничего.

А потом его лицо что-то обожгло. Где-то возле носа, справа, чуть ниже. Горячо-то как! Капля затекла в рот. Соленая. А потом еще и еще. По щекам, подбородку, шее. И голос, полный отчаянной решимости:

– Ну уж нет! Не отдам! Мой.

Губы Кары на его губах. Ее руки на его плечах. Она прижимается к нему…

Кончиками пальцев, нежно-нежно – лишь бы не спугнуть – он касается мокрой щеки.

– Ты чего плачешь?

– Очнулся!

И тут Алан понимает, что она – без маски. Без перчаток.

Это наполняет его таким искрящимся ликованием, таким безбрежным счастьем, что маг уже не слушает всякие неважные глупости, которые пытается ему объяснить Кара. Что-то про плен, про Гарддина, про то, что надо вызвать профессора Дин.

М-да, еще ему профессора зельеварения не хватало!

– Все потом! – приказывает он.

И, к его удивлению, Кара покоряется. Обнимает его еще крепче, прижимается носом к его шее. И замирает.

– Э! Нет!!! – смеется Алан.

Разворачивает любимую к себе лицом, нежно целует. И… понимает, что не видит шрамов, которые она так старательно скрывала под маской.

– Ты прекрасна… – шепчет он.

Не дает возразить. Поцелуй – лучший способ общаться с женой.

– Я люблю тебя, – стонет он. – Я не жил без тебя.

И она вдруг… верит ему.

Становится хорошо. Правильно. Только неловко перед профессором Дин.

– Домой! К папе и маме! – подняв тонкий длинный палец, выносит свой вердикт лучший зельевар Академии.

Во дворце оба пришли в себя лишь тогда, когда Алан, путаясь в пижамных штанах, кинул в Кару покрывалом:

– Дженни!!!

Каре было смешно, неловко, и… так радостно! Алан выжил, у них взрослая красавица-дочь. А еще муж, ругаясь на демонском, неправильно ставит ударение. Так же, впрочем, как все магистры Ронна, но у Ярборро почему-то получается особенно мило. Вот только она ему не скажет.

Счастье не может длиться вечно. Наверное, подспудно она ждала, что рано или поздно что-нибудь случится. Ночью муж поднялся и, почернев лицом, тихо сказал кому-то:

– Держись. Только держись. Я иду!

И исчез.

* * *

Когда вам будут рассказывать, что самое страшное на белом свете – это демон в боевой ипостаси, не верьте.

Демоны – чудовища метра в три высотой, чаще всего багряно-красные или, что бывает реже, иссиня-черные. С огромными рогами и когтями размером с длинный кинжал. Пыхающие огнем, мало что соображающие в гневе, живущие только одним: убить! Убить! Убить!!!

Но есть существа, что если и не страшнее демонов, то стоят с ними на одном уровне. Это маги, потерявшие контроль над силой. Человек в таком состоянии исчезает, уступая место стихиям, что, обезумев, сражаются друг с другом за главенство.

Дикий необузданный огонь вступает в поединок с разбушевавшейся водой, а вздыбившаяся земля старается поглотить ядовитый от ненависти воздух. Вместе они стремятся уничтожить не только друг друга, но и все живое окрест себя.

Перед Аланом Ярборро как раз стояло такое существо. Размытая фигура, лишь абрисом напоминающая человеческую. Алые с синим всполохи плясали на стенах подземелья. Где-то далеко, в бесконечных коридорах лабиринта, плакали, прощаясь со своей второй смертью, призраки. Еще немного – и от бледных теней не останется даже воспоминания. Лишь пепел, в который превратится Академия. Он не должен, не может этого допустить! Мало времени. Слишком мало времени. А что, если…

– Тьма! – заорал Алан, и стены подземелья вздрогнули. Воздух нагрелся и почернел.

Тьма вышла из мага огромным хищным зверем. Урча и потягиваясь, она лизнула собрата поменьше шершавым языком.

– Что? – Алан не верил собственному магическому зрению, проверенному годами, не подводившему боевика ни разу. Так вот оно что… Вот как рождается Тьма в душе, переполненной болью потери. Генриетта… Оказывается, она была для мальчишки всем. Он, учитель, был в ответе за них. Пропустил. Не спас.

Существо держало в своих объятиях мертвое, куклой висящее тело девушки и надрывно выло. Белоснежные кудри в пыли земляного пола, неестественно запрокинутая голова, запах крови.

– Картер? – прохрипел Ярборро, с трудом разомкнув пересохшие губы.

Чудовище зарычало, полыхнуло пламенем. Но… не напало.

– Картер. Картер… Как же так?