Кай из рода красных драконов-2

— Нет. — Я даже плечами пожал для убедительности. — Ты же помнишь, что у меня — глубокие провалы в памяти.

— Ну и заткнись, раз так, — пробурчал мой волк. — Есть такое, чего нельзя чужакам рассказывать.

— А почему? — голос мой, вроде, звучал вполне миролюбиво.

— А потому что ты — дикое человечье отродье. Тупиковая ветвь развития цивилизации.

Ничего себе, поворот! Волк-оборотень говорит мне, что я — тупиковая ветвь.

— А ты берега не попутал, нет? — удивился я.

— Да вы все — уроды проклятые! — взвился Бурка. — Презренный род поработителей, которые травят наших людей этим проклятым молоком!

«Ага, людей, значит», — отметил я про себя.

Похоже, Бурка, несмотря на свой естественно-мохнатый облик, настоящим «людём» считал именно себя.

— По-твоему: мы — это не люди? — улыбнулся я.

— Конечно, нет! — огрызнулся он. — Люди — гораздо древнее вашего племени. — Он повернул наконец голову, посмотрел на меня и пояснил: — Настоящие люди.

— А я, значит, не настоящий?

— Нет! — огрызнулся он.

— Ну, ладно, уел. Ну, так расскажи мне про настоящих людей?

— Не могу, — мотнул упрямой башкой Бурка. — Это тайна!

— А хочешь, я расскажу тебе свою тайну? — спросил я с усмешкой. — А ты мне — свою. Поменяемся?

Надо же, тайны у него. Одно слово — Сивка-Бурка — колбасная шкурка.

— Она не может стоить такого же, твоя тайна, — на полном серьёзе пошёл в отказ волк. — Моя тайна — настоящая. А твоя — так, словесная шелуха.

— Уверен? А ведь я — совсем не парень из рода барса.

— Да ну я понял уже, — сморщил нос Бурка. — Ты царевич ихний, Камай. Меч-то тебя сразу признал. А меч — точно царевича. Колдуны с ног сбились — ищут по горам эту проклятую железяку. Её Камаю горные духи дали, в ней — куча магии! Так что с тобой — всё ясно, человечек, нет в тебе никакой тайны.

— Не угадал, — рассмеялся я совершенно искренне. — Я не Камай. Хочешь — я поклянусь?

— А кто? — вытаращился на меня волк.

— Не скажу. Но готов меняться историям. Баш на баш? Клянусь, моя того стоит.

— А не врёшь? — насторожился Бурка, косясь на меня совершенно по-звериному.

— А зачем мне врать? Если твоя история фантастичней моей, то я тебе доплачу. У меня в лагере ещё колбаса осталась. Ну? Веришь?

Я решительно убрал нож и сел рядом с Буркой.

Он подорвался, готовый бежать. Даже пару шагов сделал. Но замер, оглянулся. Я знал, что зверь он любопытный, значит, и человек — наверное, тоже.

Угадал. Бурка помялся-помялся, но вернулся и сел рядом.

— Только болтать будем в процессе, — я потянулся за своим мешком. — Жрать очень хочется. Ты мясо-то хоть не всё заточил?

— Я не люблю сушёное мясо, — надулся Бурка.

— А колбаску, значит, любишь? — рассмеялся я.

— Только драконью кровь.

— А почему? — Я полез в мешок, достал берестяной туесок, полосу вяленого мяса, сухой сыр. — Будешь?

Он взял сырный шарик. Но из вежливости. Потому что зажал его в руке, а есть не стал.

— Драконья кровь восполняет магическую энергию, — признался он. — А я от этого чёрного ножа чуть не сдох! Всё-всё потратил на выживание!

Я налил из бурдючка полтуеска воды, поворошил почти прогоревший костёр, добавил веток. Положил сверху несколько камней, чтобы раскалились.

— Чаю хочу, — пояснил я. — Хоть и настоящего чаю тут нет, но хоть чего-то горячего.

— С толканом? — заинтересовался Бурка.

— Ага.

— Мне сначала вообще не понравилось, — признался он. — Каша эта твоя… Бр… А теперь хочется. Сладко. Мы не едим каши.

— Ну, садись ближе тогда. У меня ложки второй нет, но здешнюю кашу можно пить. Потому и зову — чай. Тут вообще всё неправильное: «чай» этот, трубки курят, опять же, а табака нема.

Бурка, косясь на меня, придвинулся самую малость.

— Да не съем я тебя. Чего боишься?

Он потёр шею.

— Ага — не съешь. Ты — враг опасный. Ножик заговорил, кровью хурга намазал. Знал, что простым ножом меня не возьмёшь.

Я фыркнул и не стал ему рассказывать, что лягуха на меня напала совершенно случайно. Не мазал я нож, так вышло.

А вот руки не помыл. «Плохо!» — сказал бы сейчас Истэчи.

— А хурги опасные? — спросил я.

— Для вас — нет, — опять набычился Бурка.

— Чего ты вообще на меня дуешься? — удивился я. — Ну, согласись: что мог — я сделал. Спас тебя, между прочим. Ухаживал, как сумел. Ненавидишь-то вдруг — за что?

— За то, что ты человек! Как они! — выкрикнул Бурка и притих, сообразив, что орать ночью в лесу не надо.

— Я — не как они, я чужой здесь.

— С той стороны гор? — спросил он понимающе. — Это и есть твоя тайна?

— Нет, — я подцепил деревянной ложкой горячий камень и бросил в туес с водой. — Я не из-за гор. Из другого мира. Вообще из другого. У нас там машины железные, и война идёт.

Бурка слушал меня, широко распахнув глаза.

— Так не бывает! — выдохнул он, когда я начал рассказывать про вертолёт. — Машина из железа не сможет летать, если у вас нет магии!

— Ещё как сможет, — улыбнулся я. Воспоминания грели душу. — Я тебе потом смастерю какую-нибудь паровую машину. Чтобы безо всякой магии. Если…

Я задумался. Что ему сказать? Если выживу? Если не погибну, совершив эту проклятую месть?

— Ты боишься, что, отомстив, душа твоя станет лёгкой и улетит на своё небо? — предположил Бурка.