Кай из рода красных драконов 4

Речь тут явно шла о переселении душ, и воинов, что служили колдуну. А чем яд ютпы не мрак Эрлика, спрашивается? Он самый и есть.

Мда, жалко парня, но выбора нет.

Я аккуратно поставил на сундук горшок и снял крышку. Яд — у него был тонкий специфический запах — булькнул и заволновался.

Ножа я доставать не стал. Мечом отрубил кусочек татуированного уха «Нишая».

Парень даже не вздрогнул и не попытался смахнуть кровь. Нервы тут крепкие у молодёжи. Тем более он жал смерти, а лишился даже не уха, а так, обрезка.

— Это — яд ютпы, — сказал я воинам, держа окровавленный клочок над горшком. — Мне достаточно кинуть кусочек плоти вашего хозяина в яд, и с душой его будет покончено. Да и с вашими — тоже. Те, кто под печатями, — рабы Эрлика. А яд в горшке — прямая дорожка к нему.

Я блефовал. Не знал, что точно случится с Нишаем и его воинами. Не успел дочитать.

Там было ещё два листа текста, заполненных иносказаниями. Хрен разберёшься вот так, сразу, а нужно было спешить.

Очень спешить. Неизвестно ведь, что творит сейчас в лагере настоящий Нишай.

Воины, однако, лучше меня понимали, о чём идёт речь. Лица их снова застыли от страха.

— Все ваши люди до одного должны поклясться мне! — велел я. — И проводить меня за каменный круг! Действуйте! Живо!

Мы вошли в соседнюю юрту, и тот воин, что говорил со мной, приказал своим товарищам встать.

Двое спали, остальные играли в какую-то игру на досках камешками, вроде го. Они подчинились не спрашивая. Даже не попытались возмущаться.

Происходящее лишний раз напомнило мне, что в личной охране должны быть свободные люди. Тогда у мужиков была бы куча вариантов меня убить.

Но они безвольно таращились и делали, что прикажут. Несчастные марионетки.

И вот такими же марионетками должны были стать мои зайцы, если бы всё пошло так, как задумал Шудур.

Обложался колдуняка…

Закончив с клятвами, я взял в сопровождение четверых воинов, любимый горшок и две книги. И велел остальным строго охранять тело Нишая.

Выход из внутреннего круга был легче, чем вход. Мы легко и без иллюзий миновали каменный сад, а потом и внешний круг камней.

Сопровождавшие меня воины просто растолкали стражу, освобождая мне дорогу. Чёрная одежда, отличавшая их от обычных воинов, наверное, вполне объясняла такое поведение.

Как только мы миновали «входные» камни — я попрощался с провожатыми, приказав им идти назад. И напомнил — никто не должен увидеть их хозяина, пока он не вернётся живым или мёртвым.

— Господин — великий колдун, — поклонился мне старший воин. — Пощадит ли он хозяина?

— Я постараюсь.

Ну что я ещё мог сказать? Я не знал, что там сейчас творит Нишай. И нужно было выяснить это как можно быстрее.

А я уже и так с полчаса потерял на все эти клятвы.

У входа в саха всё ещё лежал некрупный чёрный дракон. Шкурка у него была гладкая, морда хитрая. Подросток, что ли?

Колдун с зелёной повязкой на голове возился с его крылом. Рядом мыкался хозяин дракона, тоже довольно молодой колдунишка.

Крыло выглядело целым, но дракон поджимал его с тонким жалобным свистом.

Наверное, Мавик здорово напугал беднягу. Характер у волка был — врагу не пожелаешь. Как у росомахи, право слово. Кинулся дуром.

Я остановился возле дракона и пристально посмотрел в чёрные опалесцирующие глаза.

Глава 12 Нишай

Айнур велел увести парнишку-охотника в юрту и уложить на кошму, чтобы поспал.

Неудачливого засланца всё ещё мелко потряхивало от слишком грубо наложенной печати. Такая могла и душу из тела вытеснить, повезло.

Наваял её кто-то из подручных Шудура. Слишком мелкий, чтобы Нишай сумел узнать «почерк».

Да и кто б стал жалеть безродного дикаря? Остался живой — пусть радуется.

Нишай и сам мог влепить печать так, чтобы почти стереть жалкий человеческий разум. Но не допускал грубой работы. Надо же и себя уважать: не горшки лепишь, а подчиняешь волю людей. Это тонкое и красивое искусство.

— И ты, маленький волк, — сказал Нишаю Майман. — Отдохни, поешь, как следует. И подожди Кая. Может, он принесёт важные вести для городских волков, и тогда нам не надо будет второго гонца посылать. Найдёшь в городе Куша, расскажешь ему, что мы решим.

Огромный воин полагал, что Нишай должен знать кто такой Куш, и юный колдун не стал спорить: должен так должен. Может, и в самом деле скоро свидятся они с Кушем в царстве Эрлика?

Жизнь — как слеза на реснице, а жизнь у слезы недолгая. Поплачет небо — да и опять рассмеётся, смахнёт пустую слезу. Лучше и не загадывать лишнего, чтобы небо не заметило тебя и посмеялось.

— А когда Кай вернётся? — спросил Нишай, исподтишка изучая лагерь. Что-то уж больно тихо. Вдруг он не углядел чего-то опасного?

— Завтра утром, — коротко ответил Айнур.

Нишай покивал.

Это хорошо, что завтра. До ночи есть время изучить этот странный лагерь как следует. А ночью…

Ночью ведь все драконы одной масти — и чёрные, и красные.

Айнур встал и зашагал к хозяйственной юрте. Там толстяк, какой-то мелкий чиновник из саха, громко спорил со стражниками. Стражники доказывали, что должны охранять лагерь, а толстяк гнал их за водой.