Кай из рода красных драконов

— Воин, что был вместе с тобой? — уточнил седой. — Его успеют спасти.

Я выдохнул. Панкратыча спасут. Значит, не зря. Всё нормально. Подумаешь, умер?

Спросил для проформы:

— Но я же как бы живой сейчас. Это душа, да?

— Это душа, — согласился седой. — Она будет блуждать между колонн и ждать, пока остановятся весы. Таков закон равновесия. Так бывает, если желание жить длиннее судьбы человека. Но я могу предложить тебе другой путь. Смотри.

Передо мной прямо в воздухе повисло мутное зеркало, и я увидел поле боя, где умирали красный дракон и маленький мальчик.

— Равновесие в этом мире нарушено, — пояснил человек. — Мальчик не должен был умереть, пока не отомстит за смерть своего отца. Но он слишком мал, и душа его слишком слаба, чтобы тело сумело перенести тяжесть смертельных ран. Воин гибнет, не выполнив долга. И здесь Синклит имеет право вмешаться.

Синклит? Эти тени называют Синклитом?

Я обвёл глазами зал с колоннами и тенями. Потом ещё раз посмотрел в зеркало.

Лицо мальчика было странным. Слишком высокие скулы, раскосые глаза. Не японец и не китаец, но что-то восточное. Я никогда не видел таких лиц.

— Кто он? — прошептал я, хотя хотел спросить: «Кто вы?»

— Его зовут Камай из рода Красных драконов, — пояснил седой. — Он младший сын правителя Юри. Враги поторопились напасть на Белую Арду. Мальчик встретил бой раньше, чем накопил сил, чтобы выжить. Но если положить на весы силу твоей души и тяжесть его цели — чаши уравновесятся. И ты сможешь проснуться в его теле. Твоей силы хватит, чтобы не умереть от ран.

— А мальчик? Что будет с ним?

— Он тоже получит отсрочку и займёт твоё тело. И если ты отомстишь, он сможет очнуться и жить в твоём мире. Таков закон равновесия.

— А просто спасти его вы не можете? — я почувствовал, как у меня подгорает.

Тени, колонны, исполинские весы и мудрые речи…

Ну почему все те, кто так красиво говорит о законах, не могут отступиться от своих дурацких «весов» и спасти жизнь ребёнку? Без бла-бла и идиотских условий?

Я — ладно, я уже труп! Но мальчишка-то почему должен валяться за меня в коме?

— Да что это за закон такой? Пацана-то за что? Кто вы?!! — рявкнул я.

Но мне не ответили.

Тени исчезли, а весы опустились так низко, что я смог бы сделать шаг на одну из чаш.

Если бы захотел.

Колонны тянулись вверх.

Сознание мутнело и затягивало пеленой.

Ну и галюны у меня. Наверное, мне всё это приснилось от дыма.

Выбраться бы отсюда?

Я собрал остатки сил и шагнул на чашу весов.

Глава 2 Керо

— Керо? Таки-ки на керо?

В губы ткнулся мокрый край чашки, и я попытался глотнуть.

Вода оказалась тёплая, терпкая, похожая на травяной отвар. Она едва успела смочить губы, как чашку отняли.

— М-м-м, — выдавил я.

Язык царапал горло.

Было темно, хоть глаз выколи, душно. Пахло дымом. Я попытался пошевелиться, но грудь и живот скололо от боли.

Где я? Почему так темно?

— Керо? — спросил женский голос, отдаляясь.

Я догадался, что женщина говорит не со мной — в комнате есть кто-то ещё.

— Пить… — простонал я.

Женщина — это значит, что я уже в медицинской палате? У меня повязка на глазах?

Похоже на то, я же горел.

Ну ничего, живой — и ладушки. А девушки будут любить и с обожжённой рожей. Главное, чтобы тентакли остались целы.

— Ками на керо-ти — кама-ти… — зажурчал другой голос. Тоже женский, но сухой, надтреснутый.

Старушка, наверное. Медсестры не всегда молодые и красивые. Молодых быстро разбирают. Красивая да молодая сестричка — большой дефицит.

Больно-то как. Ну и гадкий же сон приснился. Зал этот странный с колоннами. Какой-то мальчик. Почему мальчик?

Старушка говорила много и неразборчиво. И ни одного знакомого слова.

Кто же меня подобрал? И что за язык такой странный? «Керо» — это «пить»?

Похоже, одна женщина спрашивает у другой, можно ли мне дать воды, а вторая что-то ей растолковывает.

У меня рана в живот?

— Керо, — раздалось над головой, и чашку снова прижали к губам.

Я глотнул. Горлу стало больно, но дальше вода проскользнула без явных препятствий.

— Ещё, — прошептал я. — Пить. Пожалуйста.

Боль не ушла, но говорить стало легче. И перед глазами немного прояснилось. Я различил смуглую руку, что держала чашку.

Рука была худая, загорелая и… грязная. И рукав был грязный.

Значит, это не госпиталь? Местные подобрали? Но откуда здесь такой странный язык? Никогда не слышал ничего похожего.

— Так-ти кам? — спросил более молодой женский голос.

— Кам-ти, — ответила та, что постарше. — Подумала и добавила: — Кам-та.

Зрение постепенно восстанавливалось. Я уже различал в темноте смутные силуэты женщин в какой-то широкой одежде.

Кое-как приподнял голову, чтобы увеличить обзор, и понял: смотрю кино. «Дерсу Узала» или «Земля Санникова» — что-то вроде.

Полутёмная холодная юрта из жердей и коры. Такие, кажется, называют аил. Свет идёт только через дыру, где вверху сходятся жерди — потому и полутемно.

По стенам развешены всякие нужные в примитивном хозяйстве вещи — верёвки, горшки, одежда. А ещё есть ненужные — куски кожи, украшенные рисунками кошек и значками, похожими на буквы.