Кай из рода красных драконов

Зато я хотя бы вчерне смог представить себе весь горный край, что захватил терий Верден. И готов был согласиться с волками и барсами, что он проделал это только ради торгового пути через горы.

В долине Эрлу — не очень-то и большой — пасли скот, в предгорьях выращивали ячмень, в горах охотились. Но ни необозримых стад, ни обширных полей здесь отродясь не водилось.

Земледелие, как я и подозревал, оказалось самое примитивное. Ячмень рос, как ему вздумается, собирали его немного, а употребляли в основном так — заливали кипятком обжаренную крупку, добавляя соль и масло.

А вот охотникам было чем торговать. В старых, поросших кедровником, горах добывали и соболя, и горностая, и, конечно, марала и кабаргу. Собирали кедровые орехи, дикий мёд и кое-какие ценные травы.

Отправляли с торговыми караванами зимние шкурки, панты маралов и особые мускусные железы кабарги. Мёд и орехи не продавали, но, скорее всего, потому, что собирательством занимались по остаточному принципу, а бортничества не знали совсем.

«Зачем оно? — удивился в ответ на мой вопрос Майман. — В горах и без того добычи хватает».

Однако охотничье ремесло требовало большой сноровки. Выслеживать зверя и ставить ловушки мальчишки начинали ещё до того, как лет в семь им вручали первое настоящее оружие — металлический нож. И вряд ли терий Верден покушался на непролазные лесистые горы, как на территорию для охоты своих людей.

А вот перевал…

Три рода делили его на участки, охраняли от грабителей, диких волков и драконов, которых в горах хватало. Звери нападали редко, только в весеннюю бескормицу, а вот люди сезонов не признавали. И родам волков, медведей и барсов приходилось порой действовать сообща, чтобы выследить особенно хитрую банду.

Был в горах и ещё один перевал, сакральный. Рассказывая о нём, Ичин выложил целую цепочку камней.

— Вот здесь, — сказал он, — а это два дня пути — горы совсем иные. Они встают цепью, как воины на твоём пути. Леса там почти нет. Только острые серые скалы поднимаются к небу, а их вершины покрыты снегом, и ледник языками сползает вниз. А на пути к горной цепи — высится Белая гора, где в пещерах течёт по каменным стенам густое, словно смола, молоко. Там воинам снятся особые сны, и можно от них не проснуться. А за горой — только острые скалы и огненный перевал. Рассказывают, что там, за перевалом, верхний бог хранит невиданные сокровища.

— Это тот перевал, куда ушёл старший сын правителя, Эрген? — спросил я.

Ичин кивнул.

— Люди говорили, что пути за перевал нет. Но те, кто выжил в бою, видели, как красные драконы Эргена летели к перевалу. И видели, как гнались за ними чёрные драконы терия Вердена. Но назад вернулись лишь чёрные. И трофеев не привезли.

— А следы битвы у перевала есть?

— Не знаю, — покачал головой Ичин. — Там до сих пор стоят лагерем воины терия Вердена.

— Караулят, гады, — кивнул Майман.

— Мы прорывались на рассвете, когда внимание дозорных уснуло, — не стал дожидаться моего вопроса Ичин. — Но мало что сумели тогда разглядеть.

— А Белая гора? — спросил я. — Туда можно пройти незаметно?

Меня захватила идея достать для Бурки горного молока.

Ичин покачал головой.

— Без боя нам туда не прорваться, — пояснил Майман и отметил на нашей «карте» условный «вход» в Белую гору. — Только здесь можно войти в главную, самую большую пещеру. А вот уже из неё есть путь в десятки малых пещер, что расположены выше и ниже.

— Ниже? — переспросил я.

Кажется, раньше я слышал только о верхних пещерах.

— Об этом не говорят, — невесело усмехнулся Ичин. — Это знание не для простого воина. Нижние пещеры — путь в царство Эрлика. Они хранят много тайн подземного мира. Но не думаю, что даже колдуны терия Вердена осмелятся туда спуститься.

— Тогда, значит, верхние пещеры — путь к верхнему богу? — уточнил я. И добавил: — Ичин, я слышу — ты не боишься называть нижнего бога по имени. А как зовут верхнего?

— Этого не знает никто, — развёл руками Майман.

— Тенгри знает, — поправил его Ичин.

— То есть, по-вашему, у людей есть только нижний, тёмный бог? — надо сказать, воины сумели меня удивить.

— Наверху — тоже кто-то есть, — сказал Ичин уверенно. — Не может такого быть, чтобы у людей был только плохой бог.

Остальные воины в наш разговор о богах не вмешивались. Они даже слушали-то про это с затаённым страхом в глазах.

Но тут Аймар, он был самый молодой из вожаков дюжины, не выдержал.

— А почему верхний бог не показывается людям? — спросил он.

— А потому, что такие дети ему не нужны, — отрезал Майман. — Он нам не хочет показываться. Где мы, а где — свет и добро? Мало ли на твоих руках крови, Аймар? Ты бьёшь зверя на продажу, а не для пропитания! А напившись араки, хвастаешься, как белка!

Аймар покраснел, сжал кулаки. Но что он мог ответить огромному Майману?

Ичин нахмурился, стукнул ладонью по лежащему рядом бубну, напоминая, что тут военный совет, а не деревенские посиделки.

— А Тенгри? — спросил я, чтобы вернуться к разговору о богах. — Разве это не верхний бог?

Ичин удивлённо посмотрел на меня. Похоже, я спросил о том, с чего начинают рассказы о богах детям.