Кайа. История про одолженную жизнь

- Нет, - ответил ей я и отрицательно покачал головой, - но врач мне сказала, что вы моя родственница.

Снова повисла тишина.

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо. Но если бы я покинула это замечательное место, то чувствовала бы себя вообще отлично, - без эмоций ответил я.

- Знаешь, что это за место?

- Да, - ответил я.

- Помнишь что ты натворила и почему тут оказалась?

- Нет, но мне рассказали, какую глупость я сотворила.

- И что ты думаешь, по-этому поводу? - пожилая Мадам налила себе чаю

- Мне очень стыдно, что я совершила такую глупость...что я могу еще сказать? - не меняя выражения лица ответил я, пожав плечами, - но сделанного не воротишь, так что надо жить дальше.

- Во времена моей молодости, девица, которая бы устроила такой позор своей Семье, какой устроила ты, просто исчезла бы, из мира живых, и никто более не стал бы о ней спрашивать, всем было бы все понятно. Но сейчас времена поменялись. И нравы.

- В таком случае, - ответил я, - мне стоит порадоваться, что те прекрасные времена безвозвратно ушли.

Снова наступила тишина. Секретарь пожилой Мадам с недовольством глянула на меня. Я проигнорировал этот взгляд.

- Ты и впрямь изменилась, стала другой, как и говорил Лев. Совершенно на себя прежнюю не похожа. Как будто и не ребенок уже вовсе.

Я пожал плечами, ничего не ответив.

- Ты была очень убедительна, в разговоре со Львом. Тебе удалось его напугать. Знаешь, как он планирует с тобой поступить, если ты останешься в его заведении?

Я пожал плечами и ответил:

- Думаю, что пропишет мне процедурки, которые превратят меня в «овощ» и запрет в каком-нибудь чулане. На веки-вечные.

Пожилая мадам смотрела на ребенка, которая говорила такие вещи, с таким спокойствием, будто обсуждала только что съеденное мороженное, и у нее «засосало под ложечкой».

- Ладно, - наконец сказала пожилая Мадам, - что у тебя за план? Хочу посмотреть, что ты мне хочешь такого сказать, отчего у меня может появится желание тебя отсюда забрать.

Сказав это, Мадам закинула одну ногу на другую и откинувшись на спинку диванчика стала наблюдать за мной.

- А у меня нет никакого плана, - ответил я честно, впервые улыбнувшись собеседнице, - как вы знаете, я не помню никого из тех, кого знала раньше. А стало быть, как я могла что-то спланировать? Единственно, если бы вместо вас приехал бы мой отец, возможно, его могли бы тронуть мои слезы. Вас, я уверенна, это не растрогает. Так что, можно сказать, я пошла ва-банк. В любом случае, нет принципиальной разницы в том, как именно существовать в такой тюрьме. Единственное, что я могу сказать, это то, что если меня отсюда заберут, я сделаю все возможное для того, чтобы в дальнейшем Семья могла гордится мной.

- Не тронули бы. Будь уверенна, - ответила Мадам, после некоторого молчания, - и пока единственное, что ты сделала, это то, что при упоминании нашей Семьи — вспоминают то представление, что ты устроила. Так что, твое нахождение здесь — твердая гарантия того, что моя Семья более никак не пострадает от твоих выходок.

- Если посмотреть на это с Вашей точки зрения, то оставить меня тут — разумный выбор. Но! Мадам…

- Не называй меня Мадам, я твоя бабушка!

- Хорошо, бабушка, - согласился я, - но оставив меня тут вы не дадите мне возможности искупить свою вину перед Семьей. Да и когда выяснится, а про это рано или поздно обязательно узнают, что один из членов вашей Семьи заперт в сумасшедшем доме…

- Я совершила ошибку, - перебила меня бабуля, - приняв тебя в нашу Семью. Для всех, в том числе и для тебя, было бы лучше, если бы ты до совершеннолетия находилась в приюте.

После чего замолчала.

- Ты вполне адекватна, - наконец сказала она, - насколько сильно ты хочешь покинуть это место?

- Очень сильно, - честно признался я

- Значит так, - сказала она и вперила в меня свой взгляд, - ты сможешь покинуть это место. На условии полнейшего послушания.

- Послушания кому? - уточнил я

- Мне и твоему деду.

- Я согласна, если то, что мне будет сказано делать будет разумно, само собой, - ответил я

Бабуля моя ухмыльнулась моим словам и ответила:

- Кайа, Главный врач этой больницы сказал мне, что планирует с тобой сделать, если я соглашусь на твое дальнейшее пребывание тут. Кажется он назвал это «консервацией».

Слово это мне очень не понравилось, как и то, что оно, скорее всего, означало. Но виду не подал.

- А ты я вижу, - продолжила бабуля, - не очень хочешь съехать отсюда. Раз планируешь сама определять, что разумно, а что нет, из того, что от тебя потребуют.

- Но бабушка, - заметил я, - не могу же я вредить другим членам Семьи или себе, даже если ты этого потребуешь…

Я не договорил, она перебила:

- Никто подобного не будет требовать. Так как в Имении тебя видеть не желают и раз ты все-таки способна к обучению, ты будешь жить и учиться в Пансионе воспитанниц Министерства Войны. Причем будешь делать это как мышка, чтобы о тебе ничего, во всяком случае нехорошего, не было слышно.

- Пансион, так пансион, всяко лучше, чем тут, - ответил я

- А по достижению 16 лет ты выйдешь замуж...

- Замуж? - перебил я ее, - за мужчину?