Читаем Кайдашева сімʼя полностью

Хата бу­ла ду­же низька. Ма­ленькi вi­кон­ця бу­ли нi­би слi­пi. Че­рез ста­рi шиб­ки, вкри­тi зе­ле­ни­ми та чер­во­ни­ми пля­ма­ми, не вид­но бу­ло на­вiть не­ба. Ста­ра ле­жан­ка з ка­мiн­ня не­на­че при­сi­ла й роз'їха­лась. Ка­мiн­ня по­ви­пи­на­лось з неї, не­на­че су­хi реб­ра в ху­дої шка­пи. На по­лу в кут­ку сто­яла ста­ра не­ве­лич­ка скри­ня. Сте­ля ввiг­ну­лась, а се­ред ха­ти сто­яв тон­кий по­бi­ле­ний стовп: i вiн пiд­пи­рав сво­лок.

- Кайдашиха гор­дим оком оки­ну­ла ха­ту i обер­ну­ла го­ло­ву до об­ра­зiв. Її чер­во­на, ви­со­ко зав'яза­на хуст­ка на го­ло­вi при­да­ви­ла ко­лi­на свя­тiй Вар­ва­рi на чи­ма­ло­му об­ра­зi. Во­на од­су­ну­лась од об­ра­за й сi­ла про­ти вiк­на.

Малi дi­ти пос­та­ва­ли се­ред ха­ти й по­вит­рi­ща­ли на Кай­да­ши­ху оче­ня­та. Ко­ло дi­тей тер­лась кiш­ка, обст­ри­же­на од го­ло­ви до са­мо­го хвос­та. Кай­да­ши­ха гля­ну­ла на дi­тей, гля­ну­ла на чор­ноб­ри­ве Ме­лаш­чи­не ли­це й тро­хи пом'якша­ла. Во­на лю­би­ла дi­тей.

- Чом ти, Лав­рi­не, не ска­зав, що в моїх сва­тiв є ма­ленькi дi­ти? Ото, який же ти! Я бу­ла б вам, дi­точ­ки, при­вез­ла гос­тин­ця. В ме­не ж є й го­рiш­ки, є мед i мак; бу­ла б спек­ла ма­кiв­ни­кiв. Ото, бо­же мiй! - бiд­ка­лась Кай­да­ши­ха.

Дiти по­роз­зяв­ля­ли ро­ти. Го­рiш­ки i ма­кiв­ни­ки за­лос­ко­та­ли у їх ро­ти­ках. Во­ни ди­ви­лись на ба­га­ту тiт­ку i все жда­ли, що з-пiд по­ли от-от по­сип­ляться го­рiш­ки, а з-за па­зу­хи по­вис­ка­ку­ють ма­кiв­ни­ки.

- Оце, бо­же мiй! Не взя­ла дi­тям нi­чо­гi­сiнько. На­те ж вам хоч по шаж­ку.

Кайдашиха ви­тяг­ла з па­зу­хи хус­точ­ку, розв'яза­ла ву­зол i роз­да­ла по ша­гу. Дi­ти ди­ви­лись на ша­ги й не зна­ли, що з ни­ми ро­би­ти.

- Чи мож­на, ма­мо, їсти дзе­ню? - спи­та­ла ма­ленька дiв­чин­ка i по­ли­за­ла язи­ком свою дзе­ню.

- Не бе­ри, сер­це, в рот! Бе, пхе! - ска­за­ла Кай­да­ши­ха.

- Кака дзе­ня! Як­би ма­кiв­ни­кiв, - ска­зав хлоп­чик.

- Мамо, хо­чу ма­кiв­ни­кiв! - за­ре­пе­ту­ва­ла дiв­чин­ка.

- Якi в тiт­ки жов­тi но­ги, не­на­че в на­шої зо­зу­ляс­тої кур­ки, - ска­зав го­лос­но, але нi­би про се­бе, стар­ший хлоп­чик.

- Хто ви­дав так го­во­ри­ти! Ось я то­бi дам! Iдiть со­бi гу­ля­ти над­вiр, - ска­за­ла Ба­ла­ши­ха й вип­ро­ва­ди­ла дi­тей з ха­ти.

Балаш з Кай­да­шем по­сi­да­ли кi­нець сто­ла i по­ча­ли роз­мов­ля­ти за жи­то та пше­ни­цю, за сi­но та за яри­ну. Ба­ла­ши­ха пос­ла­ла най­стар­шо­го хлоп­ця в ши­нок по го­рiл­ку.

- Оце, бо­же мiй! Гар­нi гос­тi, та не знаю, чим вас i вi­та­ти. Те­пер пет­рiв­ка, та­кий важ­кий час, - бiд­ка­лась Ба­ла­ши­ха.

- Адже ж, ма­мо, я при­нес­ла з лi­су гле­чик су­ниць, - ви­хо­пи­ла­ся Ме­лаш­ка. - Зва­рiм на по­лу­день ва­ре­ни­ки з су­ниць та з по­лу­ниць.

- Одже ти, доч­ко, доб­ре ра­диш, - ска­за­ла Ба­ла­ши­ха. - По­бi­жи ви­бе­ри свi­жих огi­роч­кiв та й за­ход­жуй­ся ко­ло ва­ре­ни­кiв, а ми з сва­хою трош­ки по­ба­ла­каємо.

Мелашка за­веш­та­лась по ха­тi, зня­ла з кiл­кiв ноч­ви, ви­нес­ла в сi­ни й пiш­ла в хиж­ку за бо­рош­ном.

Кайдашиха не зво­ди­ла з неї очей. Ме­лаш­ка бу­ла мо­ло­денька й не­ве­лич­ка на зрiст, але про­вор­на, жва­ва.

"Ну, не­ве­лич­ка по­мiч бу­де з та­кої не­вiст­ки. Для неї ще б тiльки на при­пiч­ку ка­шу їсти", - ду­ма­ла Кай­да­ши­ха.

Хлопець при­нiс квар­ту го­рiл­ки. Ба­ла­ши­ха нак­ра­яла хлi­ба. Ба­лаш по­час­ту­вав гос­тей го­рiл­кою. Кай­даш ви­хи­лив чар­ку до дна, а Кай­да­ши­ха, по своєму зви­чаю, тiльки гу­би вмо­чи­ла й втер­лась хус­точ­кою. Во­на взя­ла скиб­ку хлi­ба, щоб за­ку­си­ти. Хлiб був чор­ний, як зем­ля, глев­кий та нес­мач­ний. Кай­да­ши­ха че­рез си­лу про­ковт­ну­ла шма­то­чок. Хлiб да­вив їй у гор­лi.

"Чи цi лю­ди вбо­гi, чи Ба­ла­ши­ха зов­сiм не ха­зяй­ка? Дов­го прий­деться ме­нi вчи­ти цю Ме­лаш­ку, - по­ду­ма­ла Кай­да­ши­ха i важ­ко зiтх­ну­ла. - Ко­ли б хоч не бу­ла та­ка са­та­на, як Мот­ря. I в Мот­рi не­по­га­нi бро­ви, а за ти­ми бро­ва­ми цi­ла ку­па ли­ха".

- Погана в вас в Бiєвцях го­рiл­ка, не­на­че си­ро­ват­ка з пер­цем, - ска­зав Кай­даш, зга­ду­ючи ту чу­до­ву за­пi­кан­ку з чер­во­ним пер­цем, що вiн пив на розг­ля­ди­нах у Дов­би­ша.

- Погана, бо iро­дiв шин­кар роз­во­дить во­дою, - про­мо­рив Ба­лаш. - Бо­дай йо­му смерть та­ка, як оця го­рiл­ка.

- Так тiльки смер­дить го­рiл­кою, - ска­зав Кай­даш.

Хазяїн по­час­ту­вав Кай­да­ши­ху. Кай­да­ши­ха ба­га­то при­ка­зу­ва­ла, а ма­ло ви­пи­ла.

"Ну, та й гор­да моя сва­ха! Тiльки по­ло­ще гу­би в чар­цi", - по­ду­ма­ла Ба­ла­ши­ха.

Поки ста­рi ба­ла­ка­ли та пи­ли, Ме­лаш­ка за­то­пи­ла в пе­чi i по­лi­пи­ла ва­ре­ни­ки. Кай­да­ши­ха не зво­ди­ла з неї очей та все ско­са пог­ля­да­ла на чор­нi, не­на­че жит­нi ва­ре­ни­ки на си­тi.

Незабаром i ва­ре­ни­ки пос­пi­ли. Ба­ла­ши­ха од­цi­ди­ла їх на друш­ляк i по­да­ла на стiл.

- Вибачте на цей раз, будьте лас­ка­вi. До ва­ре­ни­кiв не­ма ме­ду, - ска­за­ла ха­зяй­ка.

- Та обiй­де­мось, моє сер­денько, i без ме­ду. Чи це жит­нi, чи пше­нич­нi ва­ре­ни­ки? - спи­та­ла Кай­да­ши­ха.

Перейти на страницу:

Все книги серии Класика української літератури

Похожие книги