Кайкен

— Я неделями рыскал в этом районе. Люди там скорее руку себе отрежут, чем станут якшаться с легавыми.

— Но их молчание говорит в пользу Гийара.

— Вы прекрасно знаете, что он убийца. Я застал его на месте преступления.

— Нет, ведь вы ничего не видели и ничего не слышали. Под присягой вы не сможете сказать ничего конкретного.

Пассан был готов взорваться. Задержание на месте преступления, оказывается, для них ничего не значит!

— Это все игра слов…

— Нет. Это факты. Патрик Гийар подал на вас жалобу за нарушение судебного запрета, нанесение телесных повреждений, попытку убийства. Он утверждает, что вы пытались убить его на шоссе.

Полицейский наконец понял, что его казнь была предрешена.

— И что теперь?

— Час назад я подписал приказ об освобождении задержанного. Нам остается только молиться, чтобы Гийар не обратился в прессу. Из-за вашего поведения пришлось быть с ним особенно снисходительными.

— А что будет со мной?

— Вас ждет дисциплинарный суд. Ваше досье уже передано туда.

— Я отстранен от расследования?

Судья покачал головой. Уголок его рта — словно выгнутый лук, нацеленный на полицейского, но в глазах было что-то похожее на усталость. Удрученное бессилие.

— А как по-вашему?

Одним махом Оливье сбросил на пол все, что лежало на столе.

10

— Куда едем, месье?

— Домой.

Машина тронулась. Гийар, устроившись позади водителя, отцепил шейный бандаж и поудобнее расположился на кожаном сиденье. Эта штуковина делала его похожим на Эриха фон Строхайма в «Великой иллюзии». Он поднял крышку подлокотника, в который был встроен миниатюрный холодильник, открыл диетическую колу и облегченно вздохнул.

Затылок невыносимо болел, все тело ломило, в груди стреляло, но, учитывая, как ему досталось, он еще легко отделался. Все это сущие пустяки, как и те несколько часов, которые он провел под арестом в больничном центре Сен-Дени.

Рано утром ему разрешили сделать звонок, и меньше чем за два часа его адвокат все уладил.

Остервенение Врага ему только на руку. Ночное нападение — всего лишь очередной эпизод. Психопат — тот, другой. И все же то, что трупы обнаружили у него в мастерской, говорит не в его пользу. Пусть он и не убийца, но между этим местом и серией жертвоприношений существует некая связь. Отрицать ее невозможно. Но у него хватит времени, чтобы подготовить защиту: перевести стрелки на одного из своих служащих или кого-то из местных отморозков.

У Врага не было на него ничего нового, кроме адреса логова: он понял это, едва увидев того перед автомастерской во время разборки с теми придурками. Он тогда отреагировал мгновенно, избавившись от того единственного, что позволило бы связать его с Матерью. Он не гордился своим бегством, но поступил так из чувства долга. Необходимо было максимально удалиться от своего Творения; отстраниться от того, что французский закон именует «преступлением», чтобы продолжить Путь. Сотворение Феникса.

План сработал. Вопреки всем отягчающим обстоятельствам судья подписал приказ о его освобождении из-под ареста. Нет никаких вещественных доказательств, связывающих его с жертвой. Ночная вылазка майора совершенно незаконна. Начнется новое расследование, новые допросы и обыски… Но ему нечего бояться: он в состоянии рассказать о каждом своем поступке и шаге за последние пять дней. И он никогда не имел дела с Лейлой Муавад.

Теперь он должен придерживаться выбранного курса: разыгрывать потрясенного владельца, саму невинность, подать жалобу на неизвестного преступника. Кто вскрыл дверь? Кто сотворил подобное зверство у него в мастерской? Как такое вообще возможно? Это будет не просто, но он справится.

Его самое уязвимое место — улика, которую он бросил на пустыре за кварталом Кло-Сен-Лазар. Нечего и думать вернуться за ней. Остается только молиться, чтобы никто на нее не наткнулся.

Еще одна загвоздка — автомастерская в Стэне. Придется объяснять, почему холдинг скрывал эту собственность, и надеяться, что в мастерской не найдут никаких органических остатков прежних жертв. Хотя каждый раз он все очищал огнем — ничто не должно его выдать.

Единственная подлинная угроза по-прежнему исходила от Врага. Он называл его также Охотником или Ночным рыцарем.

При одном этом воспоминании внутри все сжалось, и он снова глотнул колы. Оливье Пассан никогда не отступится. Для него эта охота не расследование, не работа, а истинное наваждение. Враждебная, неодолимая сила почти под стать его Плану.

Что за бог поставил на его пути подобное препятствие? В чем смысл этого испытания?

На дороге замелькали указатели. Нантер. Дефанс. Нейи-сюр-Сен.