Кайкки лоппи

Дождь, изредка прекращаясь, словно для перекура, лил во все дни захода судна в Сонглу. Джон удивлялся, что такой город, который даже на карте можно найти, представлял собой две территории, разделенные отличной шестиполосной дорогой: с одной стороны автомагистрали в затопляемой низине стояли разнообразные хижины, среди которых выделялись и вполне основательные, из камней и бетона, дома, с другой, высокой по уровню — огромный базар и убогие магазинчики вокруг. Только потом он узнал, что до самой Сонглы нужно еще добираться и добираться, меняя паромы и таксистов. А здесь — вроде удаленного пригорода.

Базар благоухал такими ароматами, будто здесь основным товаром была гниль самая разнообразная. Вот, пожал-те, гниль фруктовая, там — гниль отборная, мясная, а это, не извольте беспокоиться, тоже гниль, только тряпичная и электронная. Но Джон старался к базару не приближаться, разве что за минералкой. Он ходил в местный интернет-клуб, где можно было за малый доллар написать письмо домой, получить обратно весточку. На судне весь доступ к информации регулировался капитаном. Причем, очень строго. Моряки ничего не должны знать. Особенно за этим делом следили украинские и российские мастера.

По причине мокрой походы свои походы в сеть Джон совершал, ничтоже сумняшись, в судовом дождевике с капюшоном. Был он ядовитого желтого цвета. Очень удивляли его некоторые местные жители, которые, завидев его долговязую фигуру, стремительно бежали навстречу. Если бы Джон мог судить по перекошенным физиономиям, то намерения у аборигенов должны были быть самые недобрые. А, если бы по ощеренным ртам, то со стоматологией здесь так же плохо, как и на российских северах: недоступно основной массе населения, в то время как вода способствует разным болезням и выпадениям зубов.

— Ю! — кричали таиландцы, роняя от усилий похожие на юбки трусы.

Джон отвечал голосом, интонациям которого он научился еще в Армии при побудке личного состава. Говорил он слово по-русски, очень нецензурно, бессмысленно, но в рифму.

Местные жители как-то сразу смущались, останавливались и только издалека грозили корявыми своими указательными пальцами.

— Ю! — повторяли они, уже менее решительно.

Так повторялось из раза в раз. Джон только диву давался: чего же они агрессивные такие? Ладно, хоть в драку не лезут. Может, нравится им просто кричать, обычай у них такой.

Ясность в этом деле внесли урки-филиппинцы. Двое из них, нарядившись в такие же плащи, отправились в какой-то тайный бар, где можно было по их, по-филиппински, развлечься: попеть песни под караоке, попить пива и повлюбляться с какой-нибудь феминизированной особой. Но путешествие оказался неудачным, потому как сразу после выхода из порта пришлось ввязаться в безобразную драку с участием местного населения. Это население, завидев романтически настроенных урок, бросилось со своих насиженных мест наперерез, выкрикивая обычную уже в таких случаях букву. Однако, приблизившись, они не ограничились потрясанием указующими перстами, а бросились в бой. Может быть, малый рост и природная смуглость филиппинских парней не позволила включиться тормозам в условных рефлексах таиландцев.

Судовые урки — очень отважные парни, но когда перевес сил оказался в несколько раз не в их пользу, они были вынуждены отступить. Дождевики их изодрали и изрезали. А потом, уже на борту, владеющий английским языком береговой планировщик погрузки развеял все сомнения и вопросы.

В Таиланде, где нет-нет, да случается революция, все общество традиционно разделено на сочувствующих правящей клике и на оппозицию. В Сонгле как раз и жили оппозиционеры крайне радикального толка. Желтый же цвет — цвет нынешней власти. Вот и возмущались престарелые и не самые трезвые революционеры спокойно разгуливающим молодчикам, проправительственных кругов. На Джона они не решались напасть, по-видимому, руководствуясь правилом гиен: не бросаться на того, кто выше ростом. В общем, ему повезло. Однако желтый плащ с тех пор в Таиланде не одевал никто.

Смотреть в Таиланде было особо нечего, но Джон старался каждый раз выходить с парохода, пошагать по твердой земле. Прогулки ограничивались интернетом, да созерцанием какого-то заплутавшего слона. Тот сидел сбоку от базара в каких-то коричневых зарослях и никуда не уходил. «Таиланд — царство слонов» — такие надписи можно было встретить везде. Но кроме этого неухоженного и довольно мелкого элефанта, никаких других сородичей мудрого Хатхи не наблюдалось. Слон, серый и морщинистый, величиной с корову, шелестел иссохшими стеблями и слонялся постоянно на одном и том же участке у маленького болота. Как ни приглядывался Джон, цепь, либо привязь, рассмотреть не удавалось. «Может, у него здесь просто гнездо?» — подумал он в конце концов.