Каин

— Маш, я хочу с тобой встретиться. Это возможно?

Я молчала, чувствуя какую-то неловкость и почему-то даже вину.

— Возможно. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы принимать гостей?

— Конечно, — улыбнулся он голосом. — Я очень хочу тебя увидеть.

Его последние слова эхом кольнули сердце.

— Пожалуйста, приезжай. Я хочу с тобой поговорить, — попросил он, — и я очень соскучился.

Добавил он недвусмысленно, и я опять почувствовала, как что-то острое проткнуло сердце.

— Хорошо, — чуть помедлив, ответила я, — я приеду после шести.

Остаток рабочего дня я провела в полнейшем безделье, потому как ни одно из дел не хотело получаться, а я особо и не настаивала. Кое-как отсидев до половины шестого, я, чтобы сократить время в дороге, вызвала такси и поехала в Агенскалнс.

Ярослав открыл дверь еще до того, как я успела нажать на кнопку звонка.

— Привет, — улыбнулся он и, обняв меня, затащил в квартиру. — Я видел, как ты подъехала.

— Привет, — ответила я, отстранившись.

— С каких это пор ты разъезжаешь на такси? — Ярослав помог мне снять пальто и повесил его на вешалку.

— Просто не хотелось трястись в переполненном общественном транспорте вечером. И потом, с недавних пор я взяла в привычку кататься на такси куда угодно — домой, в гости, в больницу. Ах, да! Еще мне очень нравится таскать на себе полумертвое тело знакомого и платить за помощь таксисту.

Ярослав обернулся и серьезно посмотрел на меня.

— У этих колкостей есть какое-то другое обоснование, кроме финансового?

— Есть, — ответила я сердито. — Мне как-то не привычно срываться по вечерам и искать кого-то пьяного и избитого до полусмерти по паркам, а потом развозить по больницам.

— Ну, во-первых, я не был избит до полусмерти, а, во-вторых… пройди в комнату и дай мне шанс нормально попросить прощение, а не оправдываться сейчас в узком полутемном коридоре, — довольно резким тоном сказал Ярослав и, оставив меня в коридоре, вошел единственную комнату в квартире.

Я сняла сапоги и, ругая себя за неуместную несдержанность, поплелась вслед за ним.

— Я позволил себе вольность и заказал для нас огромную пиццу на ужин. С курицей и грибами, как тебе нравится. Она в духовке греется.

— Спасибо, — ответила я, оглядывая комнату.

Комната, надо признать, была довольно просторной, примерно 25 квадратных метров и соединялась с относительно небольшой семи метровой кухней условной перегородкой из столешницы и тремя барными стульями. Комната была достаточно спокойного серо-голубого цвета с яркими красными акцентами в мелких деталях вроде подушек и вазочек, тогда, как кухонная часть наоборот была довольно яркой за счет темно-красного, почти вишневого, фасада встроенной кухни. Я сразу поняла, что квартиру явно декорировали и обставляли хозяева, а не Павел.

— Очень миленько, — пробормотала я.

— Да? А, по-моему, как-то мрачновато и кичёво, — задумчиво огляделся Ярослав.

— Мне нравится. Спокойно и прохладно, — упрямилась я, — кухня вот только… переделать немного ее.

— Ты хотела бы здесь жить?

— В смысле с Павлом? — не поняла я его вопрос.

Ярослав рассмеялся.

— А он что произвел на тебя такое неизгладимое впечатление?

— Он очень приятный человек, — улыбнулась я, — но мне вполне достаточно одного Шиповалова с его прибабахами.

Ярослав вдруг посерьезнел и подошел ко мне.

— Маш… Не знаю какие слова подобрать, за эти десять дней я их так и не нашел, — он явно нервничал и смущался. — Прости, что я заставил тебя так волноваться и возиться со мной. Обычно я сам в состоянии позвонить Пашке, но что-то в этот раз не срослось. Поверь я меньше всего хотел, чтобы именно ты видела меня в таком состоянии.

— А оно часто бывает?

— Нет… но бывает, — ответил Ярослав и отошел к окну, — чаще всего только по большим праздникам, после того как много выпью.

— А что за праздник был в тот день, что ты так назюзюкался? — примирительным тоном спросила я.

Ярослав как-то тускло усмехнулся и ответил:

— Ровно семь лет назад в тот день погиб Марк и… я тебе рассказывал.

— Да, я помню, — тихо сказала я. — Извини, я не сопоставила.

— Я и сам забыл, но, выходя утром из дома, нос к носу столкнулся с его отцом… Тут уже сложно было не вспомнить.

Ярослав замолчал и на его лице от напряжения заиграли жевалки. Он явно пытался подавить гнев и печаль. Я подошла к нему и хотела обнять, но он довольно грубо меня оттолкнул.

— Не надо! Не трогай меня сейчас!

Я отшатнулась от него, но уже через пару секунд снова коснулась ладонью его груди. Было немного страшно. Я видела, что он в каком-то опасном и тяжелом эмоциональном состоянии и что он вполне способен даже ударить меня, но все равно решила приблизиться к нему. Какое-то время Ярослав стоял, не шелохнувшись, позволяя мне подойти поближе, а потом притянул меня к себе и обнял так крепко, что у меня на секунду перехватило дыхание.

— Машка… — почти простонал он, — мне так плохо… Если бы только знала, как мне плохо… — он зарылся лицом в мои волосы и шею, и я почувствовала едва различимую влагу на коже от его слез.

— Я знаю, мой хороший… я все знаю… — шептала я ему, обнимая и гладя по голове.