Каин

— Конечно. Потому что все, что было со мной тогда было в кайф, в экстрим. Это были детские соревнования на крутость и глупость, которую всегда можно было понять и оправдать возрастом, социальным статусом, да чем угодно. Все же, что было потом… тоже соревнования, только приз за них — смерть, — с каждым словом голос Ярослава становился все тише и жестче, как будто каждое сказанное слово наждачной бумагой стирало его гортань. — Перед каждой военной операцией мы, с ребятами, напившись антибиотиков, делали ставки на то, кто сегодня умрет, кого ранят, а кому повезет и он вернется целым и невредимым. Мы ставили на человеческие жизни… Разве люди так делают?..

— Я так понимаю, под антибиотиками Вы имеете в виду наркотики? — Анжелика взяла ручку и стала делать пометки в записной книжке.

— Да. Нам их давали командиры ЮНА2 перед всеми операциями. Приняв эти таблетки, мы становились почти безумными, универсальными солдатами. У нас повышалась выдержка, физическая активность, вся сенсорика работала на пределе возможного, но главное — было четкое ощущение и даже уверенность, что мы непобедимы! Что мы боги этой войны и ничто и никогда нас не свалит! — Ярослав глухо стукнул кулаком по подлокотнику кресла и сжал его так сильно, что костяшки пальцев сделались снежно-белыми.

— Однако с каждым новым днем становилось все тоскливее, а после каждой операции нас становилось все меньше и меньше. К середине нашего контракта из нашей латвийской компании остался только я один. Один из тех пяти, которые приехали в эту богом проклятую страну, чтобы заработать денег и стать по-настоящему крутыми парнями с военным прошлым и желательно шрамом от пули. Наивная глупость, дерзость и тупость!

Ярослав замолчал так резко и неожиданно, как будто чуть-чуть приоткрывшаяся дверь в прошлое со стуком захлопнулась, и Анжелика поняла, что вытащить из него сегодня хоть что-то еще будет крайне сложно.

С Ярославом было непросто, но оттого и интересно работать, он был, как раковина, в которой хранится жемчужина и для того, чтобы эту жемчужину достать очень важно подобрать правильное время и применить нужную силу и ловкость. Вот только вместо жемчужины у Ярослава была темнота, горечь и боль, которые отчаянно сопротивлялись каждый раз, когда Анжелика пыталась вытащить их наружу.

— Я хочу поговорить с вами о вашей девушке. Ее звали Биляна.

Лицо Ярослава на секунду словно свело судорогой, и он опустил глаза, чтобы скрыть подступившие воспоминания. Анжелика давно поняла, что тема этой девушки для него самая тяжелая и страшная. Он мог говорить о массовых захоронениях албанских солдат на придорожных полях, о приеме наркотиков, о боли и страхе, которые приходили после каждой военной операции, он даже мог выборочно говорить о гибели друзей. Однако Биляну и все, что было с ней связано Ярослав загнал в самый дальний и глубокий уголок своего сознания, и вытащить это из него было очень сложно. Он постоянно контролировал свои чувства и эмоции и не позволял Анжелике «взломать» себя. Раз за разом она терпела неудачу.

— Она умерла. Дальше я не готов об этом говорить, — Ярослав как будто выплюнул слова на пол.

— Хорошо… Тогда на сегодня мы можем закончить, — Анжелика подалась вперед и положила свой блокнот на край стола. — Ярослав, я хочу, чтобы Вы поняли, Вам просто необходимо избавиться от всего, что Вас тяготит и не дает жить настоящим, иначе очень скоро Ваша жизнь станет невыносимой.

Ярослав посмотрел на Анжелику и негромко произнес:

— Она уже невыносима.

— Тогда Вы приняли верное решение, вернувшись ко мне на прием, — психолог слегка откинулась в кресле и улыбнулась Ярославу. — Скажите, что для вас было главным в сегодняшнем нашем разговоре?

— Наверное, то, что он вообще состоялся, — не задумываясь, ответил парень и тут же добавил. — Я хочу прийти завтра. Это возможно?

Анжелика подошла к рабочему столу и посмотрела свой ежедневник. Слегка нахмурив брови, она ответила:

— На ближайшие три недели у меня все расписано… мы сможем встречаться как сегодня, после рабочего дня или… в 8 утра перед моим первым приемом, — она подняла на Ярослава вопросительный взгляд. — Это Вам подходит?

— Да, — поднявшись с кресла, Ярослав благодарно улыбнулся, хотя его глаза были потухшими и холодными. — Я приду к Вам завтра с утра. До свидания.

— Всего хорошего, Ярослав.

Ярослав шел на автобус и ловил себя на мысли, что, не смотря на то что он не сказал ничего нового или важного, на его взгляд, ему стало чуть-чуть легче. На миллиметр, но легче. Как будто в душе все эти годы были навалены огромные сугробы снега, и чисто белого, и грязно талого, и вот наконец-то он начал этот снег убирать. Пока очищен только малюсенький островок, а насколько легче от этого дышать.