Каин еще не родился

Вот кому жизнь, подумал я. Никаких проблем. Тепло, светло и мухи не кусают. Свободного времени уйма. Никто над душой не стоит. Еды навалом. Под каждым дубом буфет. И главное - какая еда! Сказка! Нектар и амброзия! А в наших краях какой нектар? Разве что - "Нектар Полесья", рубль девяносто пять бутылка. Чуть получше политуры, чуть похуже одеколона. А про амброзию я и не слыхал. Ее, наверное, еще древние греки умяли. А что осталось, только космонавтам дают. От удовольствия я даже икнул. Потом погладил живот и говорю Адаму (шутя, конечно):

- Ну спасибочки. Накормил.

- Спасибочки, - кивнул головой Адам.

У меня аж глаза на лоб полезли. Полиглот! Сразу усек, что к чему. Да как чисто произнес, чертяка! Молодец, говорю, и большой палец показываю. Он довольно так осклабился и снова на ананас налег. На этом обмен мнениями завершился.

После ужина Ева принялась прямо с рук кормить своих пташек, а мы с Адамом залезли в шалаш. Все его стены изнутри были завешаны пучками сухой травы, какими-то стручками и гроздьями подвяленных ягод. На длинной полке стояли горшки с разными настойками. Настоящая аптека.

Уже перед сном, когда стемнело, я из шалаша наружу вылез. Кое-какие свои делишки обделать да заодно на ночное небо глянуть. Сориентироваться, так сказать, по небосводу. Теплилась во мне еще слабая надежда, что я не очень далеко залетел. Может это всего лишь Гавайские острова или какое-нибудь Таити.

Однако, надежда моя очень быстро рассеялась. Звезд на небе было - кот наплакал. Да и те все крупные, как пятаки. Луна отсутствовала. Так же, как и Млечный Путь. В общем, не наше я увидел небо. Чужое.

И опять мне немного взгрустнулось. Эх, куда занесло! Не подбил бы меня Авдей вместо себя в институт сходить, не нарвался бы я на лже-профессора, не полез бы сдуру на контактную площадку - сидел бы сейчас с Лилькой возле телевизора и попивал чаек со сдобой. Вот ведь какая судьба! А теперь ничего не попишешь. Надо жить. Найду себе какую-нибудь Еву. Построю шалаш. Буду ананасы есть да волкам хвосты крутить.

Пока я отсутствовал, Ева уже приготовила постель - навалила на пол свежей душистой травы. И получилась не постель, а чудо! Даже сравнить не с чем. Таких постелей даже у генеральских дочек нет.

Адам как залег, так сразу и начал выводить носом всякие трели. То как унитаз забулькает, то как пожарная сирена заверещит. Можно подумать, храпит не один человек, а целый взвод. Ева тоже заснула быстро, но спала тихо. Только все время ворочалась и закидывала на меня горячую мягкую руку. Авель ночевать почему-то не пришел, и о нем вроде бы никто не беспокоился.

В траве за стеной шалаша что-то шуршало. Вдалеке заунывно провыл волк. Только сейчас я ощутил усталость этого так бурно прожитого дня. Очень скоро и мой храп присоединился к могучим руладам Адама.

5. ПРОГУЛКА ПРИ ЗВЕЗДАХ

Проснулся я оттого, что кто-то осторожно, но настойчиво дергал меня за ногу. Как благодарен был бы я судьбе, если бы это вдруг оказалась Ева! Но она по-прежнему тихо посапывала у стенки. Зато совсем не было слышно молодцеватых всхрапываний Адама. Выходило, что разбудил меня именно он. Надо вставать, ничего не поделаешь. Хозяев положено слушаться. Может, здесь обычай такой - будить гостей среди ночи.

На четвереньках я выполз из шалаша; Ночной пейзаж был глух и неясен. Света звезд хватало только на то, чтобы не спутать яму с бугром.

Адам, бесшумно ступая, удалялся в сторону леса. Смутные ночные тени придавали его фигуре фантастические очертания. Глаза, в те моменты, когда он оборачивался ко мне, вспыхивали зеленым фосфоресцирующим светом, а лицо казалось отчужденным и загадочным. Через его плечо было перекинуто что-то похожее на большое свернутое одеяло. Пахло почему-то тиной и рыбьей чешуей.

Мы миновали валун, который я заприметил накануне, затем спустились в низину, воздух в которой был заметно холоднее, чем наверху. Я понял, что мы идем к реке.

Мой проводник, как бестелесный призрак, скользил во мраке. Когда мы оказывались на открытом месте, бесчисленные капельки росы, покрывавшие его волосы и бороду, начинали тускло светиться. От всего происходящего веяло какой-то древней языческой тайной. Реалии дня оборачивались жуткой и величавой мистерией ночи.

И тут только до меня дошло, что люди, волки, деревья, которые я видел здесь, на самом деле вовсе не люди, не волки, и не деревья, а нечто совсем-совсем другое, более чуждое мне, чем свет далеких звезд, росчерк метеорита в небе, сполохи северного сияния. В мире, где на дубах растут ананасы, где солнце петляет по небосклону, словно путающий свои следы заяц, где время тянется невыносимо медленно, все должно быть совершенно другим, не таким, как на Земле. И то, что это другое имеет привычные, знакомые мне формы, вовсе не значит, что в них заключена привычная сущность. По крайней мере, я ничуть не удивлюсь, если Адам превратится вдруг в ночного зверя, а деревья заговорят со мной человеческим голосом.

Кто знает, пойму ли я когда-нибудь этот мир, научусь ли жить по его законам, примут ли меня люди, поверят ли мне волки.