Каин и Авель

Капрал засмеялся и постучал в дверь. Им открыл невысокий человек приятной наружности, с тёмными волосами и мощной челюстью. Он носил рубашку с коротким рукавом, а кожа его была покрыта загаром, явно – турецким. Он обратился к ним по-польски. Его слова были первыми словами на родном языке, которые Владек слышал с того дня, когда бежал из лагеря. Владек быстро объяснил причины своего присутствия здесь. Его соотечественник повернулся к британскому вице-консулу.

– Сюда, пожалуйста, мистер Прендергаст, – сказал он на безукоризненном английском. – Как любезно, что вы лично доставили мальчика.

Они обменялись ещё несколькими дипломатическими любезностями, и Прендергаст с капралом стали прощаться. Владек смотрел на них, подыскивая слова, которые были бы более уместными, чем просто «благодарю вас».

Прендергаст погладил Владека по голове, как какого-то спаниеля. Капрал открыл дверь, обернулся и подмигнул Владеку.

– Удачи тебе, парень.

Польский консул представился Владеку как Павел Залесский. Владека опять попросили рассказать свою историю, по-польски ему это было сделать проще, чем по-английски. Залесский выслушал его, не сказав ни слова, лишь печально качая головой.

– Бедное дитя, – мрачно произнёс он. – Сколько страданий! А ведь ты так молод.

– Я должен вернуться в Польшу и восстановить свои права на замок!

– Польша… – сказал Павел Залесский. – Где это? Земля, где ты жил, остаётся предметом спора, там идут тяжёлые бои между поляками и русскими. Генерал Пилсудский делает всё, что в его силах, чтобы сохранить территориальную целостность нашего отечества. Но было бы глупо нам обоим предаваться пустому оптимизму. Теперь у тебя в Польше осталось немного. Самым лучшим выходом для тебя было бы начать новую жизнь в Англии или Америке.

– Но я поляк.

– Ты всегда будешь поляком, Владек, никто у тебя не может этого отнять, где бы ты ни решил поселиться, но нужно реально относиться к своей жизни, которая ещё даже не началась.

Владек в отчаянии опустил голову. Неужели он прошёл через всё это только для того, чтобы ему сказали, что он не вернётся на родную землю? Он едва сдерживал слёзы.

Павел Залесский положил руку на плечо мальчика.

– Оставь мысли о прошлом и думай только о будущем.

10

Анну теперь очень беспокоило её будущее. Первые несколько месяцев замужества были вполне счастливыми, их омрачали только нервозность, которую у неё вызывала растущая неприязнь Уильяма к Генри, и явное нежелание её мужа приступать к работе. Генри очень болезненно относился к этой проблеме, объясняя Анне, что он ничего не может понять из-за войны, что ему не хотелось бы влипнуть в какое-нибудь дело, которое он будет вынужден делать до конца жизни. Ей трудно было с этим смириться, и в конце концов проблема вышла на первый план.

– Я не понимаю, почему ты не открыл этот бизнес с недвижимостью, к которому проявлял такую склонность, Генри?

– Я не могу. Это не совсем то, что надо. В настоящий момент рынок недвижимости не кажется мне перспективным.

– Ты говоришь это скоро уже год! Интересно, станет ли он для тебя достаточно перспективным хотя бы когда-нибудь?

– Конечно, станет. Дело в том, что мне нужно чуть больше капитала, чтобы встать на ноги. Вот если бы ты одолжила мне немного денег из своих, я смог бы начать хоть завтра.

– Но это же невозможно, Генри. Ты знаешь условия завещания Ричарда: выплаты мне прекращены в день, когда мы поженились. У меня осталось только то, что было.

– Но мне надо немного, и потом, не забывай, что твой бесценный мальчик имеет более двадцати миллионов в семейном фонде.

– Что-то ты слишком много знаешь о его семейном фонде, – с подозрением сказала Анна.

– Перестань, Анна, дай мне шанс быть твоим мужем. Не заставляй меня чувствовать себя гостем в собственном доме.

– А куда подевались твои деньги, Генри? Ты всегда убеждал меня, что у тебя их достаточно, чтобы начать собственное дело.

– Ты всегда знала, что по финансовой части я не нахожусь на уровне Ричарда. И были времена, Анна, когда ты говорила, что это для тебя ничего не значит. «Я выйду за тебя, Генри, даже если у тебя не будет ни цента», – передразнил он её.

Анна расплакалась, и Генри попытался успокоить её. Остаток вечера они провели вместе, обсуждая проблему со всех сторон. Наконец Анне удалось убедить себя в том, что она поступает не так, как подобает жене, что она проявляет прижимистость. У неё ведь больше денег, чем ей когда-нибудь понадобится, почему же не доверить некоторую их часть в управление человеку, с которым она проведёт остаток своей жизни?

Поступая в соответствии со своими мыслями, она согласилась предоставить Генри сто тысяч долларов на то, чтобы создать в Бостоне компанию по торговле недвижимостью. Через месяц Генри арендовал прекрасный офис в престижном квартале, нанял персонал и начал работать. Вскоре он перезнакомился с каждым местным политиком и агентом по работе с недвижимостью. Они говорили о буме на рынке фермерской земли и хвалили таланты Генри. Анне было не очень интересно их общество, но Генри оно нравилось, и, казалось, он успешен в своей работе.