Каин и Авель

Тело Путиловского откликнулось на поцелуи, результатом чего стала мучительная, но сладкая езда по постельным барханам, причем все это время они изображали то животное о двух спинах, то верблюда с двумя горбами, а то и боевого кенгуру с калмыцким всадником за спиной. Восточные благовония делали свое дело, и скачки растянулись до размеров Аравийского полуострова, а может, и поболе... В общем, когда они закончились, дух Путиловского был настолько мал и слаб, что покинуть тулово у него не осталось сил. Анна с сожалением вздохнула (период целомудрия у нее тянулся несколько долее периода беременности плюс кормления), подняла с ковра одеяло, укутала им безжизненное тело жеребца-верблюда-кенгуру, оделась и вышла. Наступил долгожданный сон без видений и скачек.

Но перед тем, как провалиться в спасительную тьму, Путиловский наконец понял, что его удивляло в безумных доводах Сержа Урусова относительно военного применения швейных машинок и боевых кенгуру: поразительная схожесть его программы с любой революционной. Вначале делается одно фантастическое, но желаемое допущение, а дальше все строится очень и очень логично, так что здание в финале строительства получается соразмерным, красивым и привлекательным. Если не учесть того малозначащего факта, что его фундамент замешан на соке растений, произрастающих на чистейшем песке Аравийского полуострова. Тьма проглотила все, но эта мысль осталась плавать на поверхности...

* * *

После легкого домашнего завтрака Азеф вдоль озера прогулялся к Женевскому почтамту, где у него был абонирован сейф. Туда по договоренности поступала корреспонденция на имя инженера Раскина. По дороге он встретил нескольких знакомых, с аппетитом пообщался, рассказал свои последние новости, выслушал чужие. Немного посмеялись «успехам» на японском фронте.

Оставшись с сейфом наедине, личным бронзовым ключиком он открыл замысловатую дверцу. За первой была вторая с шифром. Открыв и ее, Азеф-Раскин достал оттуда денежное письмо на получателя, вскрыл его, содержимым остался доволен и тут же в операционном зале превратил в живые деньги. Второй конверт он вскрывать не стал, ибо там денег не было. Конверт может подождать.

Один из почтальонов отозвал Азефа в сторону и поведал историю, рассмешившую «русского» толстяка. К нему и к ряду его товарищей-почта-льонов вот уже неделю пристает один человек с просьбой за деньги показывать ему корреспонденцию из России. Естественно, они ему в этом гневно отказали, и коллеги просили рассказать все это кому-нибудь из русских. Он выбрал господина инженера и уверяет его в благонадежности всех швейцарских почтальонов: почтовый долг для них превыше всего! Письмо должно быть вручено адресату лично. И точка.

Азеф крепко пожал почтальонскую руку и заверил, что российская колония будет знать об этом возмутительном факте. Как фамилия этого настойчивого гражданина? Да, это простая русская фамилия, он ее запомнит. Спасибо за информацию.

Забавная история. Надо будет написать об этом. Смешно.

Он любил радовать себя дорогими подарками в случае прихода трудовых доходов. Вот и сейчас зашел в мастерскую братьев Маркс, где давно присмотрел себе трость черного дерева, полую, со стилетом внутри и ониксовым набалдашником в виде лисьей головки. Стоила трость недешево, но она стоила того. Не то чтобы он боялся нападения — он действительно боялся, но при этом понимал, что лучше отдать все, нежели потерять жизнь. Просто он с детства любил красивые вещи, в душе понимал, что в нем умер великий ювелир и ценитель антиквариата, но не мог позволить себе тратить много, не вызывая подозрений у жены и товарищей по партии. Трость, однако, относилась к внешним атрибутам приличия: он не должен вызывать подозрений дикой псевдореволюционной внешностью. Многие «товарищи» из России прибывали именно в таком обличии. Один лишь Савинков сразу был одет барином, чем и понравился Азефу.

Уговорив себя таким образом на покупку, Азеф отдал деньги, любовно взял лисью головку в руку и пошел домой, чувствуя себя относительно счастливым. Он давно понял, как мало и как много одновременно нужно человеку для полного счастья. Чтобы порадовать Любу и детей, он зашел в их любимую кондитерскую и попросил наполнить коробочку пирожными — по паре каждому. Азеф был хорошим отцом, добрым и справедливым. Дети не должны страдать за грехи отцов.

Дети обрадовались пирожным, Люба обрадовалась толике денег, мир и согласие воцарились в этой на первый взгляд буржуазной семье.

Более всего, как ни странно, Азеф уважал эту европейскую буржуазность и всеми доступными ему средствами приближал Россию к своему идеалу. Вот и сейчас, уединившись в кабинете, он первым делом стал писать письмо в Департамент полиции, начальнику Особого отдела Леониду Ратаеву.

ДОСЬЕ. РАТАЕВ ЛЕОНИД АЛЕКСАНДРОВИЧ.