Каин. Образы зла

«… сомнение, которое с каждым днем все сильнее и сильнее гложет меня здесь, в неволе: а действительно ли я виновата? Из-за него я нахожусь почти что в бреду, постоянно погружена в раздумья, но не могу найти ни малейших воспоминаний, как и где могла я провести те часы, когда вышла из дома в ту ужасную ночь…»

Решением директора медучреждения от 17 мая 1924 года пациентке проведена двусторонняя овариэктомия, в результате которой ее гипервозбудимость исчезла. Сновидения с огнем стали приходить к ней значительно реже, а пироманические импульсы – согласно истории ее болезни – скорее всего, исчезли полностью. Чтобы решить вопрос о ее возможной выписке из психиатрической больницы, пациентку подвергли экспертному обследованию еще раз. Согласно этому второму экспертному заключению, поджог на Акерштрассе, как и два предыдущие поджога, она совершила в сумеречном состоянии, однако при предыдущих двух поджогах помрачение сознания у нее было менее глубоким. В дальнейшем у нее отмечались: эмоциональная лабильность, несдержанность, эгоцентризм и тщеславие. Вторым диагнозом у нее была «предрасположенность к истеричности сочетающаяся с несоответствующей судьбой». Таким образом, после 3 3/4 лет, проведенных в психиатрической клинике, она была выпущена под надзор органов опеки.

II. Медицинская сестра

Об этой фазе ее жизни Г. Эленбергер пишет следующее:

«После выхода из медучреждения у Лины Вальдман начался мучительный переходный период. Она уже не чувствовала себя „поджигательницей“, под ее прошлым была подведена жирная черта. Но она не могла найти и свой новый правильный образ. Информацией об этом периоде мы почти не располагаем, но знаем, что самым существенным в нем было следующее. Два с половиной года она была вынуждена переходить из одного дома в другой, работая домработницей. И вновь все происходило из-за ее тяжелого характера, из-за ее пререканий с хозяевами. Работа домработницы все сильнее и сильнее вызывала у нее внутреннее отвращение.

И вот однажды произошло чудо, и у нее появился уникальный шанс, «подарок свыше», коренным образом изменить свою судьбу к лучшему. В апреле 1928 года Лина Вальдман приступила к работе домработницей в семье В. С хозяйкой В. она вскоре, как всегда, поругалась, но муж хозяйки, богатый, утонченный и образованный предприниматель, господин В., понял, что Лина не просто домработница. Он заинтересовался этой 35-летней молодой девушкой и взялся помочь ей найти свое, соответствующее ее желаниям и способностям место в жизни. Через несколько месяцев работы и очередного скандала с госпожой В. она эту работу потеряла, зато поступила учащейся в школу медицинских сестер. Там с ней произошли как внешняя, так и внутренняя метаморфозы. Лина получила новую одежду, новое имя и новую душу. Белые халат и косынку медсестры она восприняла с воодушевлением неофита таинственной религии. Новое имя появилось чисто случайно: в этой школе уже была одна Лина, и, чтобы не путаться в повседневном общении, новая ученица получила от своей заведующей имя „сестры Бриджитты“. Это имя сохранилось за ней и после того, как другая Лина закончила их школу. И с этого момента „сестра Бриджитта“ посвящает себя страждущему человечеству. Позже от ее заведующей мы узнали о ней как о „самоотверженной до самопожертвования“ медицинской сестре, хотя порой и отличающейся тяжелым характером.

Как нам известно, „сестра Бриджитта“ закончила полный курс обучения в этой школе, правда, не получила диплом, и еще известно то, что она оставила в школе о себе хорошую память, и поэтому ее после окончания школы приглашали много раз поработать частным образом сестрой по уходу за лежачим больным. Однако то, что происходило с ней в последующие затем годы, сейчас уже восстановить не так просто. Период, начиная с окончания школы и по конец 1933 года, остается для нас практически неизвестным. „Сестра Бриджитта“ работала частной сестрой по уходу за лежачими больными в самых разных местах страны и даже за ее пределами. Заведующая смогла сказать лишь то, что их ученица меняла свои адреса так часто, что она потеряла ее след. Однако позже, в сентябре 1933 года, о ней вновь стало кое-что известно: «сестра Бриджитта» увидела невыносимое ограничение своей свободы в том, что находилась под постоянной опекой, и потребовала ее снятия. Она легла на обследование в частный санаторий с целью пройти независимую судебно-психиатрическую экспертизу.