Каинова печать

— Не выдумывай, Сьюзи. — Взгляд проницательных голубых глаз упал на сына, загоравшего в шезлонге.

Сьюзен удалилась в палатку для девочек с обиженным криком:

— Ничего я не выдумываю! Это правда! Джулия корчилась как червяк и говорила Марку, какой он сексуальный! — Она повысила голос, чтобы слышала вся семья: — Я слышала, как она говорила: «Марк, потрогай мои сиськи!» — Потом наступила короткая пауза. — Ма, а что такое сиськи?

В этот момент Марк поймал на себе взгляд отца. Братья давным-давно улизнули в лес наблюдать за птицами. Они сделали это очень вовремя, поскольку Лори собиралась «чистить их скребницей».

— Пожалуй, настало время поговорить, малыш.

— Да, сэр. — Конечно, он выслушает отца, как велит сыновний долг, но вряд ли узнает что-то новенькое.

— Ты симпатичный парень, Марк. У тебя будет много женщин. Я мог бы сказать, что еще рановато, если бы сам не начал в том же возрасте. — Он помолчал и продолжил: — Марк, не забывай об ответственности. Не забывай, иначе рискуешь в один прекрасный день увидеть себя женатым на женщине, которая тебе совсем не нужна. В твои годы это будет простой потерей времени и сил.

— Уважай их и не спи сразу с несколькими. — Затем отец откупорил бутылочку темного эля и разделил ее с сыном. Этим жестом они как бы скрепили договор.

Марку хотелось признаться, что у него с Джулией ничего не было! Да, они целовались, она просила погладить ее, показывала где и стонала от наслаждения. Но искушение оказаться причастным к мужскому братству пересилило, и он промолчал.

На следующий день Марк и Джулия купили Сьюзи большую коробку шоколадных конфет, и подкупленная таким образом сестра умолкла. Но после того случая Марк никогда не позволял женщине командовать собой — ни в постели, ни в жизни.

Над холмами разнесся негромкий звон часов местной церкви. Что, одиннадцать? Неужели он так долго гулял? Наверное, Карла уже спит.

Марк повернул назад, улыбаясь и недоумевая. Кажется, детские воспоминания пришли вовремя. Ответственность, ответственность и еще раз ответственность! Стоит остаться наедине с Карлой, и он готов потерять голову.

Марк снова почувствовал тяжесть на душе. Сколько можно носить маску брата? Ему нужна своя жизнь!

И тут в кармане зазвонил телефон.

Оставив включенными все лампы, свет которых падал на траву, Карла вышла из трейлера и вдохнула свежий чистый воздух. Лунные блики переливались на поверхности воды, птицы пели свои лучшие ночные серенады. В хоре птичьих голосов явственно слышалось: «Тебя не бросили, не сдавайся, все будет хорошо!» Верно, черт побери…

Где-то наверху шуршал листьями легкий ветерок. Стоявшая у реки Карла слегка замерзла, повернула к трейлеру и краем глаза уловила какое-то движение. Темный силуэт… Идет краем разбитого проселка, по которому они сюда приехали. Она на глаз прикинула расстояние до фигуры и побежала к фургону. Не будь дурой, там всего лишь какое-то животное. Или это Кларк возвращается? Едва ли. Кларк будет гулять, пока она не ляжет спать. Тень от облака? Она посмотрела на небо. Облаков не было.

Прячась в тени фургона, она убеждала себя, что это место открыто для всех. И все же опасность так и витала в воздухе. Карле стало жарко, она тяжело задышала. Я не боюсь темноты. Но зачем кому-то тащиться сюда, да еще так поздно? Наверное, местный житель прогуливает собаку на ночь. Безмозглая идиотка, трусиха! Она наблюдала за темной фигурой, кравшейся берегом реки. Люди, гуляющие с собакой, не пригибаются к земле и не замирают за каждым деревом!

Похоже, какой-то псих… Карла вышла из тени и побежала к дверям. Ну слава Богу, наконец-то она дома!

Карла села за сосновый обеденный стол и при свете ночника стала заполнять дневник.

Подробно описав Джанипер Фоллс, водопады и удивительный дремучий лес, Карла зевнула и добавила:

«Я уже с трудом вспоминаю, каким он был до аварии. Честно говоря, с этим новым Кларком я провела гораздо больше времени. Да, он хмурый, неразговорчивый, но намного более притягательный».

Она насторожилась, заслышав странный негромкий стук снаружи. Да нет, наверное, ветерок раскачивает ветку… Карла еще раз зевнула и решила идти спать. Дневник лег под сиденье, в большую пустую сумку. Впрочем, не совсем пустую. На самом дне одиноко лежала голубая шелковая рубашка, предназначенная для соблазнения. Едва ли она ей понадобится. Она завернула дневник в рубашку, отгоняя воспоминания о неудачной брачной ночи и рухнувших надеждах.

— Эй! — На ступеньках послышались шаги. Голос был приглушенным, словно Кларк ожидал, что Карла уже спит. — Все в порядке?

— Угу… — Она слышала его, но поднять голову уже не могла.

Утром, когда Карла проснулась, его уже не было. На столе лежала записка: «Пошел прогуляться. Буду позже».

— Уайтхед, это черт знает что, а не медовый месяц! — Она скомкала ненавистный клочок бумаги и швырнула его в раковину. — Потом, когда все кончится, я напишу книгу «Как новобрачной не умереть от одиночества»!

Готовя завтрак, Карла включила радио и стала подпевать какой-то немудреной песенке. К ежечасной сводке новостей яйца были готовы.